Легендарный динамовец, самый популярный киевский футболист 60-х и заслуженный тренер СССР сегодня как профессионал не востребован. В последние годы, вместо того чтобы тренировать мастеров, Анатолий Федорович работал над книгой «Не упасть за финишем»
В прошлом прославленный форвард киевского «Динамо» и сборной СССР, а ныне один из самых титулованных тренеров России Анатолий Бышовец в футболе персонаж уникальный. В его имидже (большей частью кем-то придуманном) невероятным образом сплелись свет и тьма, добро и зло… Он, как известный памятник Хрущеву работы Эрнста Неизвестного, разделен надвое: на солнечную половину и мрачную, ну прямо-таки злодейскую.
В 60-х в Киеве, пожалуй, не было второго игрока, которого бы так обожали болельщики. Фантастический дриблинг и удивительные голы Бышовца постоянно крутили в кинохронике, его пытались переманить московские «Спартак» и «Динамо», о нем слагали — в буквальном смысле — песни, а в ресторане вместо счета приносили футбольный мяч: «Распишитесь!». Вместе с тем мало кого из футболистов столь нещадно критиковали тренеры и партнеры — за индивидуализм и ухарство, за увлечение внешним эффектом в ущерб эффективности, за понты, которые, как известно, дороже денег…
Каким он был в 20, таким, по сути, остался и в 63 и сегодня по-прежнему не вписывается в общепринятые каноны и не желает мимикрировать в тон окружающей — довольно серой, надо признать! — действительности. Кто-то считает его неуживчивым, излишне амбициозным, колючим, хотя, как по мне, обаятельный, общительный, образованный интеллектуал. Просто говорит что думает, перед функционерами и олигархами не прогибается, а посему свою независимость на звонкую монету не разменивает.
Одни нежно называли его Бышем, другие — «интеллигентом» (естественно, в уничижительном смысле). Спасибо, хоть пальцем у виска не крутили, когда он начал возрождение «Зенита» с закупки для команды библиотеки, в «Шахтере» ввел уроки английского, а перед ответственным матчем «Локомотива» читал игрокам не долгие и нудные нотации, а любимое стихотворение Киплинга… Что интересно, после поэтических вливаний его подопечные выдали фейерверк голов и победили «Крылья Советов» со счетом 5:2, а о футболисте «Шахтера» Зубове, не пожелавшем зубрить инглиш (хотя и мечтавшем играть на Западе), Анатолий Федорович тогда сказал: «Уровень интеллекта не позволит ему добиться в футболе чего-то значительного», — и этот прогноз оправдался.
Если бы он был заурядным тренером, если бы не обладал тонким пониманием футбола и психологии, не выиграл бы в 1988-м в Сеуле олимпийское золото, обойдя бразильцев и итальянцев. Прошло уже два с лишним десятка лет, но никто из его коллег ни в СССР, ни в СНГ, ни в России успех этот не повторил, а ведь именно с тех пор за Бышовцем тянется шлейф грязных слухов.
Тем не менее слухи о несметных богатствах и невероятных аппетитах Бышовца росли словно снежный ком, достигнув апогея в 2007-м, когда Анатолий Федорович возглавил амбициозный «Локомотив» и через пять месяцев выиграл с ним Кубок России. Трудно в это поверить, но на следующем матче болельщики встретили тренера баннерами «Бышовец, уходи!», а трибуны то накрывались газетами, то скандировали в его адрес оскорбительные речевки… Судя по слаженности их действий у этой обструкции были хорошие дирижеры — возможно, те же, что стояли за скандальными (но бездоказательными!) обвинениями в том, что Бышовец требует с футболистов мзду за включение в основной состав. Попробуй-ка теперь отмойся!
Когда-то Бышовца-нападающего выводили из строя подлыми ударами по ногам, а тренера бьют сегодня по репутации — исподтишка, коварно, под дых. Немудрено: современный футбол — это не столько спорт, сколько бизнес (в России еще и полукриминальный), и с конкурентами там не церемонятся. Не потому ли специалист высочайшей квалификации (что не оспаривают даже его оппоненты), который был востребован и весьма полезен в Южной Корее, на Кипре, в Португалии, Шотландии, в России либо оказывался в захолустных клубах, либо подолгу сидел без работы?
Вот и в последние годы вместо того, чтобы тренировать мастеров, он работал над книгой «Не упасть за финишем». В ней Бышовец попытался… нет, не оправдаться — объясниться с настоящими любителями футбола. Автор не утверждал, что ангельски чист, напротив, признал, что, как любой человек из плоти и крови, грешен, но совершал он ошибки, а не целенаправленные подлости, всегда старался «даже в пылу борьбы на поле не опуститься до низости, отстаивая свои принципы, сохранить достоинство». Разве эта позиция не достойна уважения и понимания?
Казалось бы, Украине, которая готовится к Евро-2012, все эти российские дрязги только на руку. Есть наша сборная без наставника, и есть тренер, коренной киевлянин, способный ее реанимировать. Еще два года назад 70 процентов участников интернет-опроса на вопрос, кого бы они хотели видеть тренером национальной команды, назвали именно Бышовца, но вот парадокс: все возможные кандидатуры перетасованы неоднократно, а его не зовут, даже переговоров с ним не ведут, не видят в упор!
Почему заслуженный тренер СССР не востребован у себя на родине и кто на протяжении десятилетий всячески сопротивляется его возвращению в Киев? — поиск ответов на эти вопросы и привел меня в Москву. Благо небожителя, которого простым смертным понять не дано, Анатолий Федорович не изображает, а тем, даже неприятных, избегать не пытается.
«С БЛОХИНЫМ МЫ УЧИЛИСЬ В ОДНОЙ КИЕВСКОЙ ШКОЛЕ, ТОЛЬКО Я НА НЕСКОЛЬКО КЛАССОВ СТАРШЕ»
— Ну что ж, Анатолий Федорович, хотя мы, земляки-киевляне, встретились сегодня в Москве, предвкушения удовольствия от предстоящей беседы это не отменяет. Сперва для юных и чуть постарше читателей вкратце напомню: четырехкратный чемпион Советского Союза, двукратный обладатель Кубка СССР, участник чемпионата Европы-68 и чемпионата мира 70-го года в Мексике, вы 10 лет провели в звездном составе киевского «Динамо», в котором невыдающийся игрок появиться на поле просто не мог, — так сильна была конкуренция. Любопытно, что за всю историю этой команды в ней блистало всего пятеро коренных киевлян — вы, Мунтян, Блохин, Михайличенко и Шевченко…
— При этом из перечисленных только трое — я, Блохин и Шевченко — сделали свои первые шаги в динамовской школе. Когда я пришел туда 11-летним мальчишкой, это была просто школа, а потом она стала уже специализированной, и я, кстати, позднее возглавлял ее как директор и старший тренер. Именно благодаря тому, что родились в Киеве, мы были приобщены к легендарному клубу «Динамо», взращены на примере людей, которые были его гордостью и являлись для нас главным ориентиром в футболе.
В памяти до сих пор первые матчи, которые довелось увидеть: еще с участием Комана, Макарова, Зазроева, Голубева… Конечно, все это формировало мировоззрение, прививало любовь к игре. Я вот недавно в передаче у Андрея Малахова выступал и в студии сидел рядом с женой Бескова Валерией Николаевной. Вспомнили 67-й год, когда познакомились: тогда Константин Иванович пригласил меня домой (он жил на Маяковке) и пытался соблазнить переходом в московское «Динамо», но мне трудно было представить, что на такие уговоры поддамся.
— Какие же, интересно, соблазны были тогда у московского «Динамо» по сравнению с киевским?
— Ну, может, сама Москва казалась какой-то недосягаемо-притягательной, а что касается команды, не думаю, что она представляла собой нечто большее, чем та, которую так любил.
— Я знаю: слова «родной город» для вас не пустой звук, а какие ощущения, ассоциации возникают у вас при слове «Киев» сегодня?
— Конечно, в первую очередь теплота — там прошло детство, и от этого уже никуда не деться. К сожалению, многих близких, которые раньше меня там ждали, уже нет: не стало родителей, родственников, и когда мы с женой приезжаем, совершаем определенный «круг почета» — обязательно едем туда, где родились и жили…
— Что это за места?
— Возле Киевского инженерно-строительного института (сейчас это уже университет), на так называемой «Сахарке». Там находился то ли сахарный институт, то ли завод, под трубами которого я рос, а неподалеку было прекрасное футбольное поле и несколько спортивных площадок.
— Там же, что интересно, прошло Блохина детство…
— Так мы и учились в одной, 144 школе, только я на несколько классов старше. Где-то так: 52-й минус 46-й… Да, шесть лет разница, а потом уже я перебрался на стадион «Динамо», где прошли мои первые спортивные годы.
…Недавно на Кипре, где я отдыхал, ко мне подошел маленький болельщик «Локомотива». «Анатолий Федорович, — вдруг спросил, — а как вы в детстве тренировались?». Пришлось вспоминать, как в 11 лет — сейчас это трудно себе представить! — самостоятельно ездил на площадь Сталина (ныне Европейская. — Д. Г.). «Как же родители?» — удивился мальчишка. «А они, — я сказал, — прятали кеды, потому что учиться нужно было лишь на пятерки». Да, в то время это было непросто…
В общем, с женой мы движемся в Киеве по замкнутому кругу (сегодня он включает, увы, и кладбище, куда приезжаем родителей помянуть). У нас есть такой тур ir a pe, что на португальском означает «пешком» — мы его часа за полтора обычно проходим.
— Киев, по-вашему, изменился? Это для вас сегодня другой город?
— Да, изменился, и очень. Архитектура, особенно в центре, другая — на той же площади Калинина столько всевозможных надстроек выросло, что город, по-моему, уникальный свой облик утратил.
— Для тех, кто не в курсе: площадь Калинина — это нынешний Майдан Незалежности…
— С другой стороны, в районе отеля «Киев», где, как правило, мы останавливаемся, встречается много людей, которые меня узнают, — в общении с ними чувствуешь, что не забыт.
— «Никто не забыт, ничто не забыто»…
– (Улыбается). Так вот и возвращаешься домой, где тепло и уютно, где многое пережил. Я ведь уехал в Москву после Чернобыля…
«МАСЛОВ СЧИТАЛ: ЕСЛИ ПЬЯНКУ НЕЛЬЗЯ ПРЕДОТВРАТИТЬ, ЕЕ НАДО ВОЗГЛАВИТЬ»
— В конце 60-х защитные редуты соперников буквально разрывала блестящая тройка нападения киевлян: Хмельницкий — Бышовец — Пузач, да и вообще состав был прекрасный — три года кряду «Динамо» становилось чемпионом СССР. В пору, когда все предыдущие годы футбольную моду диктовала Москва, это было сродни подвигу, а как вы сегодня считаете: классные у вас были партнеры?
— Я бы к упомянутым тобой трем еще бы и Поркуяна добавил — Валера был очень интересным форвардом.
— Скоростным…
— Да, благодаря ему наши скорости приближались к максимальным, а если же говорить о команде в целом, начинать нужно с тренера, потому что все это было создано Виктором Александровичем Масловым. Помню 1964-й год, его приход в «Динамо» и первое собрание, где его представляли и дали ему слово. Понятно, мы знали, кто такой Маслов, потому что он создал «Торпедо» образца 61-го года (это была потрясающая команда), потом тренировал СКА (Ростов). Нам он сказал только два слова: «Будем работать!».
— Обнадеживающе…
— Больше ничего: ни программ никаких, ни что да как, но краткость такая — она впечатлила.
— Он институтов же не оканчивал, был самородком…
— Удивительный человек, футбольный Сократ… Вспоминаю беседы с ним — Маслов большим любителем был обсуждать, рассуждать… Это была философия тренера, философия футбола, построенная на диалоге с игроком. Почему не всегда получалось? Истине нельзя научить — она постигается. Да, высшего образования Виктор Александрович не имел, но тема футбола была для него как воздух…
— …и в ней он был академиком…
— Что интересно, иной раз по ходу занятий мы даже не понимали, что происходит, настолько обычно и просто все выглядело. Что это тренер, не чувствовалось — мы работали, тренировались, была какая-то цель, но все это доводилось не на собраниях, нет. Перед играми пили чай, обменивались мнениями, шутили, постоянно, одним словом, вели диалог.
— Ваши товарищи-партнеры говорили мне, что Маслов не гнушался и кое-чего покрепче выпить, да еще и с командой…
— Такое было, но многое преувеличивают. Дело в том, что он находился в центре происходящего и считал: если пьянку нельзя, как говорится, предотвратить…
— …то ее надо возглавить…
— Виктор Александрович направлял процесс в нужное русло, но такое случалось редко, а самое главное — он понимал его необходимость. Раньше, особенно в сравнении с сегодняшними мастерами, футболисты испытывали колоссальные перегрузки: постоянные месячные сборы, не говоря о том, что за два-три дня до матча нас запирали на базе… Практически мы были оторваны от семьи, и хотя какое-то время я холостяковал, напряжения это отнюдь не снимало.
— Представляю себе, как выматывал казарменный режим женатых…
— Ну да, ребята не видели ни жен, ни детей, и это была большая проблема. Поэтому, конечно, срывались, и приходилось какой-то выход искать, а потом, мне кажется, дело еще в традиции: так же, как, допустим, после спектакля актер заходит в гримерную и расслабляется, считалось, что после игры очередную победу грешно не отметить. Вот и у нас в Киеве у каждого было место, где мы собирались.
— Заказывали пиво или что-то покрепче?
— Мы, молодежь, тогда в основном мускатное пили шампанское…
— По-скромному…
— Как бы не так — это, наверное, хуже, чем пиво или вино. Сегодня есть мнение, что оно даже вреднее крепких напитков, если, конечно, их употреблять в меру.
— Вы рассказали о тренере, а футболисты в «Динамо» действительно уникальные были?
— На мой взгляд, хорошей квалификации настоящие мастера, но этого для успеха мало, и главная заслуга Маслова в том, что он сумел их объединить.
— Психологом был…
— Да, причем высочайшего уровня. При нем люди могли проявить в игре лучшие стороны, ему удалось раскрыть, особенно у нас, молодых, личностные качества. Маслов внушил нам: футбол — это не работа, а игра, творчество, и в том, чтобы найти мотивацию и вдохновение, он был великим, если не более.
«НАВЕРНОЕ, МНЕ ПОВЕЗЛО: И В САУНЕ, И ПОТОМ ВЫСОЦКИЙ БЫЛ В ПОЛНОМ ПОРЯДКЕ»
— Простите, если вопрос покажется вам некорректным, но люди, которые знают в футболе толк, утверждают, что игроком Бышовец был великим. Вы с ними согласны?
— Судить о себе трудно, пойми, поэтому скажу так: видимо, делал на поле то, что удавалось немногим, во всяком случае, забитые мною голы по исполнению получались очень красивыми. Да, мой конек — индивидуальная техника, работа с мячом, но называть себя великим — это, с одной стороны, нескромно, а с другой… Наверное, если в 20 лет ты защищаешь цвета сборной СССР в компании выдающихся игроков, это говорит о том, что ты выделялся.
Я вот вчера встретился с форвардом московского «Динамо» Александром Кержаковым — мы в одном ресторане обедали. Отдельно, правда: он пришел после тренировки с женой и дочкой, а я был с супругой и сыном…
— Пили мускатное шампанское?
— Нет (смеется), сейчас им уже не увлекаюсь, но после трапезы мы пообщались, обменялись мнениями по лигочемпионскому матчу «Динамо» (Москва) — «Селтик». Естественно, ударились в воспоминания…
— …вы о своем, небось, «Селтике» — тот исторический матч в 67-м году был…
— Да, 42 года назад, и «Селтик», надо сказать, играл тогда…
— …немножко получше…
— Дима, они были обладателями Кубка европейских чемпионов, и я сказал Саше: «Это одна из лучших клубных команд за все время, что я помню, видел, знаю», и забить ей и в Глазго, и в Киеве, наверное, надо было уметь.
— Да еще и какие голы!
— Достаточно интересные и фирменные, я бы сказал, потому что при Маслове уже играл выдвинутого центрального нападающего и, когда выходил с защитником один на один, проблем для меня не было. Как, например, в 66-м году в финале Кубка СССР в Москве с «Торпедо». Оставшись в центре поля против двух защитников, я поразил чужие ворота уже на первой минуте…
— Как бы там ни было и что бы теперь ни говорили, а в историю вы вошли хотя бы со строчкой из песни Владимира Семеновича Высоцкого: «Но недаром клуб «Фиорентина» предлагал мильон за Бышовца». Неужели, Анатолий Федорович, итальянцы действительно были готовы выложить за вас такую астрономическую по тем временам сумму?
— Ну, конкретно миллион никто мне не предлагал, но после киевской игры с «Фиорентиной» в рамках розыгрыша Кубка европейских чемпионов в общении между тренерами (там и Маслов присутствовал, и руководители итальянской делегации) такой вопрос и впрямь поднимался. Тогда, естественно, трудно было себе даже представить, что подобные переговоры можно вести…
— Какой миллион, какая «Фиорентина»?
— Конечно же, это было исключено (да и итальянская чудо-команда — не московское «Динамо», о котором я вспомнил), но сам факт, очевидно, все-таки место имел, и то, что Володя написал эту песню, тому подтверждение…
— Вы вообще с Высоцким встречались?
— Так получилось, что после этого матча мы были на спектакле…
— …Театра на Таганке?
— Да, они гастролировали у нас в Киеве: в Театре музыкальной комедии давали, по-моему, «Пугачева» по Есенину, где он играл роль Хлопуши, и вот на следующий день мы встретились в кемпинге по Житомирскому шоссе, где была прекрасная сауна и где нас принимали всегда радушно. Был он, был Хмельницкий…
— …но не нападающий киевлян Виталий, а Борис — просьба к читателям артиста с футболистом не путать…
— Да (улыбается). Тогда, собственно, Володя об этом мне и сказал, хотя я, естественно, сомневался: а откуда ты, мол, знаешь?». Он хмыкнул: «Ну я-то в курсе».
— Вы его за ту строчку поблагодарили?
— Да как-то нет… Он между делом заметил: «Я написал о тебе песню». Ну хорошо, ладно!
…Помню нашу последнюю встречу — по истечении времени уже здесь, в Москве, в аэропорту. Володя с Мариной Влади был, а мы ждали рейса, по-моему, в Ирландию. Он подошел, мы перебросились парой слов. «Сейчас, — сказал, — проведу Марину». Она улетела в Париж, мы посидели, замечательно пообщались, но уже тогда было видно, что…
— …что он уже не жилец?
— Ну нет, не до такой степени, но какая-то трагичность и обреченность в нем все равно чувствовались. Сумасшедшим болельщиком, который досконально бы разбирался в футболе, назвать его не могу — это не Слава Добрынин, не Миша Боярский. Думаю, он к Розенбауму ближе, который тоже приходит на матчи от случая к случаю…
— …но как зато любит «Зенит»!
— Высоцкого, мне кажется, больше интересовали персонаж, личность, ему хотелось знать, что у человека за душой, но в общении он был сама естественность, ничего показного. Наверное, мне повезло, потому что и в киевской сауне, и в ходе остальных наших встреч Володя был…
— …трезвый?..
— …в полном порядке, всегда, и у меня даже близко нет того отрицательного о нем впечатления, о котором многие столько лет после его смерти рассказывают.
«ИМЕННО В ГАРМОНИЧНОМ СОЧЕТАНИИ ИНДИВИДУАЛЬНЫХ И КОЛЛЕКТИВНЫХ ДЕЙСТВИЙ И СОСТОИТ ВЕЛИЧИЕ ТОГО ЖЕ ПЕЛЕ»
— Кстати, о личности: в моем понимании вы — белая ворона, потому что делали то, чего не могли другие, и за это они страшно, насколько я знаю, на вас злились. В мемуарах футболисты вашего поколения, в частности, писали, что «как футболист Бышовец отличался яркой индивидуальной игрой, которая иногда входила в противоречие с коллективными действиями команды». И вот еще: «Его изумительный, неповторимый дриблинг и упрямое тяготение к индивидуальной игре раздражали, и тогда команда применяла к нему высшую меру — отлучала от паса». Партнеры и тренеры, судя по всему, не очень вас жаловали, а соперники вообще ненавидели. Естественный вопрос возникает: вы на зрителей играли или на результат?
— Наверное, все-таки на результат, но… в своем понимании. Видишь ли, как мы говорим, главное для игрока — чувство коллектива, желание подчинить личные интересы командным (и для тренера — пробудить это чувство), но в игре есть еще такое понятие, как в сложную, трудную минуту «взять инициативу на себя». Естественно, для этого нужно…
— …кое-что уметь…
— …обладать определенными личностными качествами, а потом надо еще учесть, что, находясь на острие атаки, я зачастую и не имел возможности сделать передачу, поскольку партнеры за мной не успевали (в такой ситуации сегодня часто оказываются Дрогба в « Челси» и Ибрагимович в « Барселоне»).
Вспоминаю в этой связи спор, который носил чисто профессиональный характер. Только, кстати, у нас в стране в национальной сборной могли работать одновременно три тренера…
— Мало того, эту сборную, как в 82-м году на чемпионате мира в Испании (тогда образовался триумвират: Бесков, Лобановский и Ахалкаци. — Д. Г.), возглавлять…
— Да, а еще был период, — в 69-м году, по-моему, — когда наставников было два…
— Качалин и Якушин?
— Нет, Качалин и Горянский, после Якушина еще не назначенные, и возникла следующая ситуация. Когда мы играли в Бразилии на стадионе «Маракана»…
— …который 200 тысяч вмещает?
— Рассчитан он на это количество, но в тот раз столько зрителей не было, хотя болельщиков собралось достаточно много. В общем, получив мяч в центре поля, я попытался за счет индивидуальных действий обыграть бразильцев, и у меня получилось. Все это в итоге вылилось в быструю контратаку с хорошими возможностями и шансами, но между двумя нашими тренерами возник методический, тактический спор: Качалин считал, что нужно было сохранить мяч…
— …а угроза его потерять реальна была?
— Да, но, по его мнению, я должен был мало того что сохранить мяч, так еще и подождать товарищей, чтобы организовать атаку. Это, наверное, близко к тому, что мы видим сегодня, когда классические позиционные атаки ведет Испания, хотя, с другой стороны, есть Торрес, который, будучи выдвинут вперед, обостряет игру и ведет к быстрой контратаке.
— Есть вообще красавцы, способные в одиночку решить исход матча…
— Да, и не случайно порой в «Манчестере», когда нужно играть быструю контратаку, сэр Алекс Фергюсон ставит Криштиана Роналду центральным нападающим. Короче, Качалин с Горянским поспорили, какой должна быть атака: то ли быстрой — то есть когда я обыгрываю соперника и иду вперед, меня должны поддержать товарищи (именно такой подход был свойствен Маслову), то ли позиционная, как настаивал Качалин. Как бы там ни было, в ситуации, когда идет давление на наши ворота и соперник имеет преимущество, инициативу, мне игралось очень легко, и, вовремя получив мяч, я мог создать голевой момент и забить.
— Ваши партнеры по «Динамо» и сборной СССР откровенничали со мной: конечно, такого дриблинга, каким обладал Бышовец, не было ни у кого, но иногда он заигрывался, терял мяч, и в такие минуты думаешь: «Вот зараза — нет чтобы отдать пас», а команда тем временем вынуждена назад возвращаться. Выслушивали вы от них такого рода претензии?
— Да, потому что именно в гармоничном сочетании индивидуальных и коллективных действий и состоит, как мне кажется, величие. Взять того же Пеле (мы же с тобой видим, как играет Роналдо)… С одной стороны, эта моя позиция выдвинутого центрального создавала, конечно, проблемы, а с другой — достаточно привести статистику: в 39 матчах за сборную — 15 голов…
— …и соперники-то какие!
— Вот именно, поэтому инициатива и желание забить над логикой и здравым смыслом иногда преобладали.
«СИЛЬНО ЛИ БИЛИ? УЧИТЫВАЯ ВНУШИТЕЛЬНЫЕ ГАБАРИТЫ БОЛЬШИНСТВА ЦЕНТРАЛЬНЫХ ЗАЩИТНИКОВ, ЭТО БЫЛИ НЕ КОМАРИНЫЕ УКУСЫ»
— Сегодня во время матчей чемпионата Украины, да и сборной, порой видишь: идя в атаку, футболисты стараются быстрее избавиться от мяча, потому что не знают, что с ним делать. У вас таких проблем, судя по всему, не возникало…
— В ситуации, когда мы пытаемся сравнить то, что было и есть сейчас, надо, наверное, говорить о том, что требования к игрокам существенно измененились, и эти различия зависят в том числе и от того, на каком месте и в каком амплуа выступаешь. Теперь все четыре защитника играют в линию и практически не используют персональной опеки, а меня, допустим, как центрфорварда опекали один, а то и два человека. Понятно, что при той обороне мне приходилось туго, но и сегодня, когда ситуация несколько облегчилась, то есть даже в нынешних относительно комфортных условиях многие не могут от «тени» избавиться, а ведь класс как раз и проявляется в умении действовать в дефиците пространства и времени, когда соперник у тебя «на ноге».
Добавлю, что тогда еще не предъявляли желтых карточек (они в 70-м году появились), так что руки у штатных грубиянов были развязаны.
— Били сильно?
— Учитывая внушительные габариты большинства центральных защитников, это были не комариные укусы.
— Под два метра же были ребята…
— Они брали в тиски достаточно жестко и плотно, тем более что и наказания-то за это не предусматривалось.
— Несколько лет назад на замечательном канале «Ностальгия» я смотрел незабываемый показ лучших фрагментов матчей сборной Советского Союза на чемпионатах мира, и вы знаете, можно восхищаться сегодняшними форвардами и петь им дифирамбы, но каждый из четырех ваших голов, забитых на чемпионате мира 70-го года в Мексике, — это произведение искусства, фантастика. На счету у вас и Пеле было тогда одинаковое количество мячей (по четыре), и вы стали лучшими бомбардирами чемпионата — вам и вправду поставили на стадионе «Ацтека» в Мехико памятник?
— Такие воздвигли всем футболистам, лучшим в своих командах, — получилась символическая сборная.
— У нас в свое время дважды Героям Советского Союза на родине сооружали бюсты…
— Такого значения мексиканцы, очевидно, не вкладывали, тем не менее…
— Против Пеле вам приходилось играть?
— Увы. В 65-м году, когда дважды встречались сборные СССР и Бразилии, я еще был зеленым (хотя в основном составе «Динамо» уже провел матчей пять), так что соперничать не довелось, а вот общаться… Должен сказать, что и Пеле, и Платини, и Беккенбауэру тому же свойственна…
— …простота?
— Вот именно. Я не могу сказать, что мы вели беседы, которые позволили глубоко друг друга узнать, но общение с ними обогащало. Вспоминаю, как здесь, в Москве, в 1989 году был матч, посвященный 60-летию Яшина: встречались две сборные — «Динамо» и звезд мира. Я был главным тренером динамовцев, а помогал мне Кипиани. После игры мы с гостями общались, и держались они настолько естественно… Впрочем, это понятно…
— Большие мастера…
— …и мастера, и состоявшиеся личности. Им не нужно ничего этакого предпринимать, чтобы обратить на себя внимание, — всего и на поле добились, и вне его.
В прошлом году, отдыхая в Италии, мы с женой были на стадионе и увидели там Мацолу. Практически я его не знал — вспомнил только, что, когда мы разыгрывали в начале матча мяч, стояли он и Ривера, а я с противоположной стороны находился, но этого, оказывается, достаточно, чтобы здороваться, говорить, друг друга приветствовать.
Или вот еще случай: когда я работал в Шотландии, мы с супругой поехали на «Олд Траффорд» — «Манчестер» играл с «Ливерпулем» и как раз представляли новообранца команды Руни. Сидели мы в виповской ложе, и сэр Бобби Чарльтон достаточно непринужденно подошел, поздоровался. «Как дела? — спросил. — How are you?», хотя не скажешь, что друг друга мы знаем. По-моему, в том, как эти люди относятся к своим прежним соперникам, как собственным достоинством дорожат, культура, наверное, и проявляется.
Я вспоминаю Яшина. Казалось бы, тренировка закончилась, он устал, но кто только не подходил к нему за автографом…
— …всем давал…
— Не было случая, чтобы какому-то мальчишке он отказал, а сейчас другой раз нынешних ребят наблюдаешь, которые могут отмахнуться или еще как-нибудь пренебрежение проявить. Правда, и публика изменилась — если раньше на стадион приходили люди, которых интересовал футбол и его качество, которые понимали тонкости и нюансы игры…
— …и все это долго потом обсуждали.
— …то сегодня мы в основном видим группы фанатов. Вообще, фаны — это явление, особого внимания требующее, и думаю, что на тренерах и игроках лежит двойная ответственность за подрастающее поколение, которое, к сожалению, используется сегодня во всевозможных грязных технологиях. Это я испытал в «Локомотиве», а Станислав Черчесов, например, в «Спартаке». Молодежь лишь орудие в борьбе, и этим все сказано, но больше беспокоит, во-первых, то, что она — наше будущее, а во-вторых, что здесь и наркотики, и алкоголь… Мало того, возглавляют эти движения фанатские далеко не идеальные педагоги.
«ПРИЗНАЮСЬ: ОРИЕНТИРОМ В ВОРОТАХ ВРАТАРЬ НИКОГДА ДЛЯ МЕНЯ НЕ БЫЛ»
— Когда-то вы признались, что страдали болезнью одаренных, — имели в виду звездную или какую-то другую?
— Не думаю, что мог о себе так сказать, хотя, разумеется, свои возможности мог и переоценивать. Это первое, а второе — от ошибок не застрахован никто, и я вспоминаю случай, который где-то охарактеризует то, о чем ты спросил. В 66-м году мы выиграли Кубок СССР…
— …и чемпионат, я добавлю…
— Да, и, естественно, после окончания финального матча решили это отметить. Останавливались мы, как правило, в гостинице «Пекин» на Маяковке, поэтому в одноименном ресторане гуляли… Вечер уже подходил к концу: прямо оттуда команда уезжала на поезде в Киев, а мы, сборники, оставались в Москве — какая-то игра предстояла. Замечу, что я небольшой был любитель выпить, тем не менее… В ресторане сидели не только тренеры и игроки, но и спортивные руководители от ЦК, Совмина и МВД, и тут я вдруг поднялся и, прощаясь, сказал: «Толпа, я пошел». Разумеется, это вызвало шок, и тут же один из больших начальников потрясенно спросил: «Как? Я толпа?».
— Во пацан в 20 лет загибает!
— (Смеется). Понятно, что тон был шутливый, какой-то подтекст отсутствовал, но со мной еще долго потом проводили воспитательные беседы: «Ну что же ты так, как можно?».
— «Толпа» возмутилась…
— Естественно, хотя в этом возрасте правильно оценить себя и свои действия трудно: разума еще мало, а чувств…
— Анатолий Федорович, а какой матч вам как футболисту вспоминается сегодня чаще всего?
— Конечно же, встречи с «Селтиком» и матчи сборной СССР против сборной Венгрии. В первом, будапештском, мы проиграли 0:2, и в Москве нужно было забивать три мяча.
— Получилось?
— Как по заказу — 3:0, а последний удалось забить мне («Лужники», а они тогда 100 тысяч вмещали, взорвались — было что-то невообразимое).
В 1966-м вспоминаю первые наши медали и потрясающую встречу, которую провели в том сезоне против ЦСКА, обыграв его — 4:0, а в 69-м — упущенный шанс.
— …когда четвертый год подряд должны были стать чемпионами, и вдруг…
— Победы в первенстве СССР лишил нас случайный мяч, забитый спартаковцем Николаем Осяниным в злополучном для «Динамо» домашнем матче. Да, безусловно, погода была неважная и обороне пришлось очень туго, но сам факт! Вот я вчера в Федерацию футбола заехал и там к Никите Симоняну зашел — с какой ностальгией мы прошлые баталии вспоминали!
— Думаю, если бы не травмы, вы спокойно могли бы в 75-м вместе с «Динамо» выиграть и Кубок кубков, и Суперкубок — возраст-то позволял, но воистину провидцем был Маслов, который в свое время о вас сказал: «Да, это сила, выдающийся будет футболист. Жаль, уйдет рано — защитники забьют». Ваша яркая карьера оборвалась на взлете, в 27 (!) лет — трагедия, по большому счету, ведь правда?
— Сегодня, когда оцениваешь прошлое с позиции возраста, опыта и понимания упущенных возможностей, согласен с тобой — наверное, да. Почему? Потому что кто-то рождается одаренным, а кто-то берет другим. Попробую провести параллель. Я говорил вот недавно с чемпионом мира по шахматам Гарри Каспаровым об украинском шахматисте Грищуке. «Гарри, — спросил, — скажи мне, пожалуйста, как ты его оцениваешь?». — «Ты знаешь, — услышал в ответ, — он «на руке» играет», то есть действует, не раздумывая… У меня, Дима, мяч был «на ноге»: ноги работали будто сами по себе — ты кого-то обыгрываешь, финт влево, вправо…
— …а потом прибавилась голова?
— Да, с опытом появилась осмысленность. Некоторые же от природы диспетчеры: Андрей Биба, Володя Мунтян — я уж не говорю об особо выдающихся, игравших на высочайшем уровне. Взять сегодня того же Месси — уникальное сочетание: он и отдать может, и ассистировать…
— …и сам забить…
— На поле он создает это зрелище, а как Роналдо играл — это и называется одаренностью.
— На 100 процентов вы себя так и не реализовали?
— Увы, потолка своего не достиг. Игровая мудрость, повторяю, приходит с опытом, хотя, конечно, шестое чувство (имею в виду интуицию) недооценивать тоже нельзя: она у меня часто срабатывала, помогала. Как, например, в отборочном матче чемпионата Европы-68 с Австрией…
— …когда с подачи Воронина вы ударом через себя послали мяч по диагонали в дальний от вратаря угол…
— Веришь ли, даже соперники аплодировали… В итоге мы победили 4:3, а этот гол был признан лучшим, самым красивым в Европе.
— Кстати, о меткости. Поразив «девятку», некоторые футболисты признаются, что это случайность (бьют примерно туда, а уж куда попадает мяч…), другие утверждают, что отрабатывают точные удары на тренировках: типа, устанавливаю пустую консервную банку в верхний угол и раз за разом ее сбиваю…
— О себе такого сказать не могу, но признаюсь, что ориентиром в воротах вратарь никогда для меня не был. Даже находясь в спиной к нему или не видя его вообще…
— …о нем вы не думали?
— Не то что не думал… В тот миг в распоряжении у бьющего считанные секунды, поэтому речь идет о чувстве, которое я называю «интуитивным». Взять того же Стрельцова и его знаменитую «пятку»…
— …которой он пас отдавал, — этому не обучишь…
— Да, это видение спиной, а с другой стороны, что такое интуиция: быстро сделанный расчет или чувство, выработанное навыком? Конечно, второе, и я вспоминаю один из моментов. Мяч уже меня перелетел: ни на грудь принять, ни головой сыграть, и вдруг совершенно неожиданно я пробил через голову и попал в ворота.
— Мунтян пас давал?
— Ну, естественно — у нас был хороший тандем, а как это чувство, выработанное навыком, возникало? Я с Третьяком как-то разговорился, когда хоккеисты на чемпионат мира очередной уезжали, и оказалось, что вратарей они тренируют… теннисными мячами…
— Да, Владислав мне рассказывал, что всегда по требованию Тарасова носил с собой теннисный мяч…
— Видимо, трудно такое совпадение представить, но, когда я был мальчишкой, у нас на стадионе «Динамо» имелись корты. Сейчас-то их уже нет, как и бассейна, по-моему.
— Корты еще остались…
— Наверху? А сначала они были на месте бассейна, и вот я брал там теннисные мячи и дома в кладовке ими все время жонглировал. Эти занятия доходили до фанатизма, а квартира-то коммунальная (как только бедные соседи терпели?), но таким образом вырабатывалось обостренное чувство мяча.
Источник: Бульвар Гордона