— Перестань меня называть Виктором Евгеньевичем. Говори просто Виктор. Не хочу, чтобы люди думали, что я зазнался, — говорит экс-игрок киевского “Динамо” Виктор Леоненко.
Разговариваем в трехкомнатной квартире экс-футболиста на первом этаже многоэтажки, что на бульваре Леси Украинки.
— А ты думал, я в хоромах живу? — смеется.
Виктор одетый в синий спортивный костюм с эмблемой “Динамо“. Жена Елена возится на кухне. Приглашает в комнату с большим телевизором. Берет на руки черного кота Аватара. В углу на диване сидит еще один кот.
— На стадионы я не хожу. Футбол смотрю дома перед телевизором. Беру ручку, записываю скрупулезно все интересные моменты. Анализирую игру лучше, чем некоторые тренеры. Потому что они не записывают и все забывают. Жена знает, что я люблю смотреть футбол в одиночестве, чтобы никто не мешал. Поэтому и на стадион не иду. Там кто-то сядет выше тебя и начнет комментировать, будто самый большой спец в футболе. А я могу не сдержаться и пару раз по шапке залепить, — смеется.
— На футбольное поле я пришел в ботинках, — вспоминает. — Друзья по школе до детского тренера Виктора Княжева в родной Тюмени привели. Тренеру моя скорость понравилась. А как не быть быстрым? Я в 15 лет имел метр тридцать роста. Был шустрым очень. Поэтому на первой тренировке тренер сказал выходить на поле. Я вышел в ботинках.
— При Союзе известных футболистов-сибиряков, кажется, было только двое: Виктор Раздаев с “Кузбасса” и Виктор Леоненко с тюменского “Геолога”. Сибирская погода мешала?
— Мне ничего не мешало. Я очень спортивный был. В 6 лет уже на коньках летал. А теперь и на месяце футболиста выучить можна. Поля с подогревом, все условия. Выходи и играй.
— Говорят, ты едва не в школе познакомился со своей женой.
— Лена жила в 5 минутах ходьбы от моего дома. Как-то шел с товарищем. Потребовалось отвертка. Видим, девушки на балконе. Попросили, они сбросили. А как отдать? Пришлось подниматься. Лена мне сразу понравилась. Решил, что женюсь. Тогда мне было 17 лет, а ей 15. Теперь в Украине меня записали украинцем, а ее русской. Хотя она родом из Красилова Хмельницкой области. Ее родители в Тюмень на заработки приехали. А я коренной сибиряк.
— На украинском все понимаешь?
— Без проблем. Но читаю хуже Азарова. Не смейся, действительно. Поэтому позориться на телевидении не хочу. Говорю на русском.
— Кем были твои родители?
— Папа — таксист, мама — маляр. Отец — добряк, мать — суровая. Папы уже, к сожалению, нет. Мама до сих пор в Тюмени живет. Не хочет ко мне переезжать. Есть еще старший брат. Он в школе весил 113 килограммов. Родители ему курить позволяли, чтобы вес сбросил. Сейчас имеет 4 детей.
— Брат в футболе был не помощник?
— Почему? Я играл в компаниях старших ребят. Уже как пришел в “Геолог” как-то меня чуть не побил вратарь Прохоров. Он вдвое старше меня был. А мне что? Я не любил просто забить мяч. Для меня надо было это сделать красиво. Я ему пару издевательских мячиков положил. А Прохоров не просто опытный футболист. Это был старожил. И тут пацан какой-то издевается. Он взбесился, бросился. Тогда меня спас футболист …. вот забыл его фамилию. Мы его Акулой называли. А если бы побил, то друзья брата — были такие братья Поляковы — ему за меня табло раскрасили бы быстро.
— Деньги в футбольной команде сразу стали платить?
— Да что там! В 1987 году мне было 17 лет и был рад, что вообще в “Геолог” взяли. Играл за бесплатно. Старшие мужики по червонцу мне давали. В команде было 12 москвичей. Тот же Женька Сидоров за “Спартак” в свое время играл. Я ему буквально в рот заглядывал. Сначала на тренировку мячи носил, пока не появились моложе меня. Затем ставку дали — 220 рублей плюс премиальные. Как-то принес домой 800 рублей зарплаты. Мама от удивления долго в себя не могла прийти. Как это так? Она в Советском Союзе работает маляром, целый день в краске, а ее младший сын приносит домой в четыре раза большую сумму, чем она. Дополнительно нам в Тюмени продавали по государственной цене (молодые и не знают что это такое) дубленки, меховые шапки. Покупаешь дубленку условно за 300 рублей, а втюхать можно было за тысячу. Причем барыги отрывали с руками.
— Почему “Геолог” не пробился в высшую союзную лигу?
— Нас в очередь поставили. Не пускали в вышку. Я дважды становился вторым бомбардиром в первой лиге.
— В высшую лигу тебя звали?
— Ты меня в краску вводишь, ей Богу. Конечно. Приглашали чуть не во все команды высшей лиги. Звал волгоградский “Ротор“, ЦСКА. Анатолий Заяев с “Таврии” двухкомнатную квартиру обещал. Затем министр внутренних дел покойный Борис Пуго, ну тот, что ГКЧП творил, издал приказ и меня “забрали служить в армию”. Т.е. перевели в московское “Динамо“. Фактически, силой забрали. Потом меня спрашивали, почему раньше из Тюмени не поехал? Говорил, что местные бандиты не отпускали, — смеется.
— И ты в первой игре в высшей лиге забил четыре мяча?
— Да московскому “Локомотиву” покер положил. Моя жена на стадионе тогда впервые была. Представляешь, после Тюмени Москва и такой дебют. Лена прямо на трибуне расплакалась.
— Тренером московского “Динамо” тогда был Валерий Газзаев?
— Очень порядочный человек и тренер первоклассный. Настоящий футбольный стратег и аналитик. Единственный на постсоветском пространстве высококлассный искатель талантов. И мужик. Как-то играли со “Спартаком” в Лужниках. Первый тайм ничья — 1:1. Во втором “Спартак” нам четыре гола забил и выиграл 5:1. Все что били — влетало. А у нас, как мы ни бились, — ничего. Газзаев встал и ушел. Не знаю, может плакал наедине. Но позора терпеть не мог. Как я перебрался в Киев, московское “Динамо” проиграло немецкому “Айнтрахту“, кажется, 0:6. Газзаев написал заявление об отставке и ушел. Не сидел и не ждал пока его попросят. Не то, что некоторые.
— Тем не менее, ты от него сбежал…
— Что значит сбежал? Ты, может, и знаешь, чем было киевское “Динамо” во времена Союза. А молодежь начинает забывать. Это была вершина, это был пик, выше которого не прыгнешь. Туда приглашали лишь раз в жизни. Для меня это было счастьем.
— Но в 1992 году все украинские футболисты бежали в Россию. Один ты решил сделать наоборот.
— Я не за деньгами гнался. Хотя в Киеве мне дали “мерседес-190” и трехкомнатную квартиру сразу. Понимаешь, здесь когда-то играли мои кумиры. Бессонов, Баль, Блохин, Буряк, Демьяненко. Тот же Бессонов мог сыграть на любой позиции. Я не думаю, что это Лобановский придумал универсализм игроков. Просто он видел, что у него под рукой есть такой игрок, может сыграть где угодно: в защите, полузащите или нападении. Вот и использовал его. И всюду Бессонов был полезным. Мне нравился киевский стадион, киевские футболки, словом все, что было связано с местным “Динамо“. Поэтому я плюнул на все и был в Киеве.
— Россия угрожала тебе пожизненной дисквалификацией.
— Было дело. Но я твердо решил в Москву не возвращаться. И не вернулся. Затем страсти улеглись и я стал трижды подряд лучшим футболистом Украины.
— Нынешние футболисты могут так поступить?
— Да ты что! Когда в мои времена переходили в другие команды, то на новом месте демонстрировали свои футбольные навыки. Вот такой у меня удар, вот такая скорость и обводка. А нынешние смотрят, какая у тебя машина и сколько ты получаешь. Разве они на такое способны? Он Бетао из киевского “Динамо” после поражения от “Шахтера” 1:4 идет с поля и смеется. Я этого не понимаю, хоть убей. Я бы ночь не спал. Людям было бы стыдно в глаза посмотреть.
Виктору звонят на мобильный телефон. — Я же говорил куда ехать, — объясняет. — Подходи к домофону и нажимай три буквы “в”.
— Воду привозят ребята из какого-то источника. Сколько живу, такой вкусной воды еще не пил. Даже сладкая, ей Богу.
— В истории киевского “Динамо” тех времен была игра, которую до сих пор вспоминают и просматривают. Европейский футбольный союз назвал ее в числе 50-ти лучших за всю историю Лиги чемпионов.
— Понятно. Игра со “Спартаком” в Киеве в сентябре 1994 года — моя вершина, выше которой быть не может. Это так журналисты сказали. Если честно, то “Спартак” должен был тогда побеждать. Но нам повезло. Я так считаю. Хотя мы старались ради 90 тысяч зрителей. После первого тайма “Динамо” горело 0:2. Не забили пенальти. Во втором я забил дважды и сравнял, а затем Ребров забил победный. Что тогда творилось на трибунах… Игорь Цыганык (ведущий телепрограммы “Про футбол“) признался мне, что плакал после этой игры. Российский журналист Александр Шмурнов едва с женой не развелся. Она имела неосторожность сказать в перерыве, что ей жаль киевского “Динамо”. А представь, что было, когда “Динамо” выиграло? Сейчас выборы, то мы с командой ветеранов неделю ездим Украиной. Ты не представляешь, сколько людей помнят ту игру… Подходят, вспоминают, руку жмут.
— А какую игру ты считаешь лучшей в “Динамо“?
— Ту, о которой многие забыли. Матч с венским “Рапидом” осенью 1992 года. В Киеве мы в них выиграли 1:0. В Вене проигрывали 0:3 после первых 30 минут. Совсем так, как недавно “Динамо” проигрывало в Париже. Чтобы выйти в следующий круг, нам надо было забить дважды. Я забил эти два гола. Второй — за три минуты до конца. А нынешнее “Динамо” проиграло безвольно.
— До прихода Лобановского “Динамо” лишь эпизодически побеждало в Европе. Потом пришел Валерий Васильевич и киевляне начали громить всех. В том числе и “Барселону“…
— Знаю, что ты хочешь сказать. Лобановский не дал мне ни единого шанса. Ни одного. Ни разу не выпустил даже на замену.
— Он это как-то объяснял?
— Нет. Не выпускал и все. Играли Шевченко и Ребров. Мало того, Лобановский еще кликуху эту плохую меня придумал: “Виктор Евгеньевич”. До сих пор не знаю, так издевался или уважал. Представь, чтобы он Блохина, когда тот был еще игроком, называл “Олег Владимирович”.
— Почему с приходом Лобановского “Динамо” сразу заиграло. А при Йожеф Сабо проигрывали, кому хотели?
— Потому что у Лобановского авторитет. Это была живая легенда. Его футболисты уважали. А Сабо лично я не уважал. Как было тренироваться под руководством тренера, которого не уважаешь? Плюс в Лобновського была передовая тактика, схема игры. А нагрузки какие! При этом игроки не ворчали, а верили, что так надо и выполняли. Когда Валерий Васильевич выходил из базы и шел на тренировку, Боже упаси, чтобы кто-то вышел после него. Все боялись. Только я тренеров никогда не боялся. Может, потому Лобановский меня и не ставил на игру.
— Ты еще обижаешься?
— Ну, перестань. У меня прекрасные отношения с женой Лобановского, с его дочерью. Кстати, я единственный из игроков команды был у него дома. Как-то Лобановский заболел гриппом и не поехал на сборы в Израиль. Я тоже заболел. Вечером позвонил Григорий Суркис и сказал, что Валерий Васильевич приглашает в гости. Посидели, поговорили, соплями обменялись. Там и познакомился с его родней.
— Сидеть на скамейке ты долго не мог…
— Больше года сидел. Лобановский не выпускал на поле, Суркис не отпускал за границу, хотя предложения были. Чего не пускал? Его надо спрашивать. Мог оказаться в донецком “Шахтере“. Если бы так сделал, мог бы стать лучшим бомбардиром. Но это было бы не по моим принципам. Меня в Киеве любили.
— Ты знаком с Ринатом Ахметовым?
— Нет. Хотя мне было бы интересно с ним познакомиться. И поговорить нашлось бы о чем.
— Чем сейчас занимается экс-футболист Виктор Леоненко?
— Я капитан одной из команд ветеранов киевского “Динамо”. Пишу книгу. Ну, пишу не сам, а с журналистом. Скоро выйдет, будет что тебе почитать, — смеется.
Источник: Gazeta.ua