I LOVE LUCHE!

О Луческу можно говорить цифрами.

Например, так. Ринат Ахметов, славящийся своими аргументами, подписания контракта с румынским тренером добивался целый год. После того как это случилось, румынское издание Gazeta Sporturilor сообщило, что новый главный тренер донецкого «Шахтера» Мирча Луческу будет получать 2,5 миллиона евро за сезон. И с этой зарплатой он вошел в десятку самых высокооплачиваемых тренеров Европы. Только в зимнее межсезонье 2005 года на пополнение для Луческу было потрачено более 20 миллионов евро.

О Луческу можно говорить историями.

Например, о том, как в Стамбуле перед товарищеским матчем «Бешикташ» — «Шахтер» болельщики стоя пели песню: «I love Luche!». Или о том, как на послематчевую пресс-конференцию пришел старый турецкий переводчик Луческу и начал переводить… с французского. Кстати, мы переводили интервью с семьей Луческу с итальянского. А могли бы — с английского или испанского.

Или такой частный случай. Когда в назначенный нам вечер у главного тренера «Шахтера» наметилась важная встреча, он мог бы просто позвонить в ресторан «Bassano del Grappa» и перенести дату интервью. Мог бы? Разумеется, мог. Но он приехал, причем приехал вовремя — исключительно затем, чтобы извиниться. Когда же ужин все-таки состоялся, он и словом не обмолвился о том, что серьезно простужен, — спокойно продержался два с половиной часа под прицелом фотокамеры и диктофонов.

Ничего особенного, просто такой человек. Не то чтобы суровый, но сдержанный. Доброжелательный, но при этом достаточно закрытый. По истечении второго часа как-то вдруг стало понятно — действительно великий.

Еще о Луческу может рассказать жена. Райская птичка на фоне пусть даже и не очень суровой действительности. Веселая, любопытная, увлекающаяся. Очень красивая, очень женщина.

Знаете, какое историческое место Нелли Луческу посетила сразу по приезду в Донбасс? Она взяла у мужа машину с водителем и на день уехала в Краснодон — посмотреть музей «Молодой гвардии», о которой в детстве читала книгу. В самолете на Стамбул, куда мы вместе летели, она не успокоилась, пока подробно не объяснила мне, как в один день правильно вместить посещение Святой Софии и Султанахмета с его дворцом Топкалы и Голубой Мечетью.

Со Стамбулом связана и моя маленькая журналистская удача: случайно открылась еще одна страничка личной жизни четы Луческу. В день отлета Нелли куда то собралась отъехать на машине, предоставленной «Бешикташем». Я подумал — по магазинам. Так нет. Оказалось, что в этом мусульманском городе, где над православными храмами древнего Царьграда уверенно высятся минареты, семья Луческу сумела получить от властей старую церковь святой великомученицы Параскевы. Теперь в ней, отреставрированной на деньги Луческу (тогдашнего тренера «Бешикташа»), молится румынская диаспора Стамбула, а первая леди «Шахтера» в каждый приезд посещает «подшефный» храм.

Мирча и Нелли Луческу — самая европейская, на мой взгляд, пара Донецка. Сколько за ними ни наблюдай, все равно каждая последующая встреча принесет новый сюрприз.

Вряд ли в одном интервью можно открыть таких людей. Но нужно ведь с чего-то начинать?

— Традицию общения за ужином c наставниками «Шахтера» мы начинали при Бернде Шустере. Причем кухню он тоже выбирал сам, и тогда мы разговаривали в украинском ресторане. Сегодня у нас итальянский день. Почему именно «Bassano»?

Мирча Луческу: Мы прожили в Италии девять лет, причем жили и рядом с городом Бассано. Ну а кроме того, мне просто нравится итальянская кухня. Мы, конечно, были и в украинском ресторане. Е, е… Вспомнил — «Е-Мое»! Но вообще, украинскую кухню мы каждый день едим на базе в Киршах.

— А разве не Вы определяете рацион игроков на базе?

М. Л.: Нет, не я. Там есть доктор, который этим занимается. Так что такое национальное блюдо, как борщ, есть всегда. Потом еще готовят «международное блюдо» — мясо. Ну и остального хватает.

— Вы не первый «итальянец» в нашем городе. Невио Скала вырос неподалеку от Пармы, и когда он был главным тренером, команда «Шахтер» ела исключительно спагетти, произведенные в Парме.

М. Л.: В Италии спагетти действительно самая традиционная еда для футболистов. В день игры они не едят мясо, только пасту. В каждой стране свои традиции. Например, в Бразилии футболисты перед матчем едят только фасоль — в ней много протеинов. Но итальянцы, конечно же, — самые подготовленные как в отношении кухни, так и в других организационных моментах. Специалистов у них хватает во всех областях. Хотя вот с итальянскими диетологами я не во всем согласен. У меня была ситуация, когда я тренировал в Турции «Галатасарай» и к нам приехали футболисты из Италии. Они сразу попытались было там все изменить, но турки как раз очень любят пикантную пищу с множеством соусов. И я это им позволял, потому что это их национальная привычка.

— Нелли, Вы столько стран сменили с мужем. У Вас, наверное, уже сформировался универсальный рецепт, как создавать ему комфортную жизнь среди любых национальных привычек?

Нелли Луческу: Я вряд ли сформулирую какой-то рецепт. Это зависело от каждой страны. В Италии, например, мы много путешествовали, посещали музеи, были во всех красивых городах этой прекрасной страны. В Стамбуле мы каждый вечер куда-нибудь ходили, бывали с друзьями в хороших ресторанах, смотрели фильмы…. Здесь Мирча много работает, но когда он все же бывает свободен, мы обязательно куда-нибудь ходим, иногда ужинаем с футболистами и их семьями. Но поскольку в Донецке я живу не так уж долго, я пока еще здесь не освоилась.

М. Л.: Но магазины ты уже знаешь!

Н. Л.: Да, для меня это развлечение, а для него почему-то нет! (Смеется).

— Ходит легенда, что вы познакомились в студенческой столовой…

М. Л.: Да, правда.

— И какие на тот момент у вас были гастрономические предпочтения?

М. Л.: О, это слишком громко сказано. Я тогда играл в студенческой команде Бухареста, которая называлась «Политехника» и принадлежала политехническому институту. И одновременно учился в Академии экономических наук, на факультете внешней торговли. Там было два разных направления. Отдельно учили социалистической торговле, отдельно — как правильно торговать с капиталистами. Второе, конечно, было престижней. И надо сказать, что я преуспевал и в учебе, и в спорте. Социалистическая Румыния была особенной страной в плане организации спорта. Все было практически так, как в американских университетах — футболисты получают стипендию и в то же время стараются сделать академическую карьеру, получить хорошее образование. Но кроме всего прочего, студенческие команды играли в высшей лиге наряду с большими взрослыми профессиональными клубами. В высшей лиге чемпионата Румынии играли целых пять студенческих команд! Это привлекало. Еще одним преимуществом было то, что нас бесплатно кормили. Один день мы имели возможность есть в той студенческой столовой, где учились, другой день — там, где играли. Но ели мы вместе со всеми студентами и организованно стояли в очереди.

Н. Л.: А я изучала историю в Бухарестском университете. И поскольку родом я из провинциального городка, то жила в общежитии…

М. Л.: Я, кстати, тоже, несмотря на то, что родился и вырос в Бухаресте. Моя семья была очень бедной и многочисленной, дома просто не было места. В одной маленькой комнате нас жило семь человек, стояло три кровати, и я спал на одной кровати с двумя братьями. Поэтому, когда мне исполнилось восемнадцать, я предпочел жить со студентами и ушел в общежитие. Вот так вот мы и познакомились.

— В очереди?

М. Л.: Ну да, в очереди. Нелли очень разозлилась, когда женщина, которая нас обслуживала, положила мне кусок мяса больше, чем ей. У футболистов порции и должны были быть большими, но она все равно спросила, почему ему, а мне нет?

Н. Л.: Я боролась за равенство. (Смеется)

М. Л.: И это было 37 лет назад.

— Трудно было жить?

М. Л.: Да как везде. Лично мне было тяжело до восемнадцати лет, а потом я поступил в университет, стал играть, мне это нравилось, как нравилось и учиться. Хотя в школе я очень любил химию, выбрал все-таки факультет внешней торговли, чтобы потом, когда закончу с футболом, иметь возможность путешествовать. На этот факультет набирали всего 100 человек со всей страны не только по школьным оценкам, но и по личным досье, ведь очень опасно было готовить таких специалистов: достигнув определенного возраста и уровня образования, они могли уехать и больше не вернуться.

Когда я закончил академию, то вместо того чтобы стать дипломатом (а 80% моих коллег работали как раз в посольствах), решил продолжать играть. В двадцать три я уже стал капитаном румынской сборной, и из «Политехники» меня перевели в «Динамо» (Бухарест), организованную по тем же принципам что и здешнее киевское «Динамо». В ней я сделал военную карьеру — в 31 год уже был майором. Мог бы стать и полковником, но случились события, которые изменили все.

В 1977 году в Румынии произошло землетрясение, и наш дом в Бухаресте был разрушен. Когда рухнули почти все дома в городе, жена и сын были в кино, так они и спаслись. После этого мы решили переехать в Трансильванию. Я подал в отставку, и мы отправились в город Хунедоара, промышленный центр Трансильвании, где, как и здесь, был большой металлургический комплекс. В местном клубе «Корвинул» я и остался на пять лет. Через два года стал играющим тренером, а в 35 лет, продолжая играть, уже тренировал сборную Румынии. И тут уже партия заставила меня вернуться в Бухарест, потому как тренер национальной сборной должен был находиться в столице Румынии, а не в провинциальной Трансильвании. Вот такие наши приключения.

А в девяностые, когда открылись все границы, я поехал в Италию, где проработал целых девять лет. Потом опять Румыния, Стамбул, и вот я здесь, в Донецке.… К счастью, в перерывах между работой мы успели сделать сына, и он довольно быстро вырос.

— Ваш сын пошел по Вашим стопам. А у него, кроме спортивного, тоже есть еще какое-нибудь образование?

М. Л.: Да, у него тоже экономическое образование. Он был хорошим вратарем и даже однажды играл в национальной сборной Румынии. В 33 года он оставил футбол и стал вице-президентом клуба «Рапид» в Бухаресте. Когда его клуб выиграл чемпионат, он решил сам стать тренером. Поехал в Германию, поучился год и по возвращении возглавил команду «Брашов». Свою работу он очень хорошо сделал, просто спас эту команду. И сейчас, в свои 36 лет, он — главный тренер бухарестского «Рапида».

— Господин Луческу, а если предположить, что Ваша карьера пошла по «гражданскому» пути, как сложилась бы Ваша жизнь?

М. Л.: Конечно, она бы не была такой, как сейчас. Да, я мог бы стать дипломатом, все мои коллеги сейчас достигли больших высот. Они государственные служащие, есть даже министры. Карьера не была бы проблемой. Но я считаю, что сделал правильный выбор.

— Нелли, а Вы видите себя женой дипломата или министра? Вам было бы комфортней в этом статусе?

Н. Л.: Мне бы понравилось, если бы он был дипломатом, но жизнь тренера и жены тренера более интересная, в ней больше впечатлений, хотя и разочарований больше. Я, например, всегда очень переживаю, когда они проигрывают. Но иначе жизнь была бы чересчур спокойной.

— Ваш русский совсем не так плох, как Вы предупреждали. Вы действительно родом из Украины?

Н. Л.: Не совсем так. Моя бабушка родилась в городе Белгороде — Днестровском, он тогда не был украинским. Но сейчас это действительно Одесская область.

М. Л.: По пакту Молотова-Риббентропа этот город отошел к Советскому Союзу.

Н. Л.: Я там никогда не была, но очень хотелось бы съездить. Бабушка была для меня очень дорогим человеком, поэтому я и выучила русский язык. Сейчас мне не хватает общения, я многое забыла, хотя в детстве прочитала всю русскую и советскую литературу. По паспорту я Елена, но вслед за бабушкой все стали звать меня домашним именем, которое она придумала. И теперь я Нелли.

— Муж разделяет Ваше увлечение историей и литературой?

Н. Л.: Он во всем разбирается. Историю знает лучше меня. Я ведь не работала по специальности — до того, как начать путешествовать с мужем, готовила программу на румынском радио.

М. Л.: Поэтому иногда она берется вспоминать что-нибудь академическое, например, историю Рима. Когда мы жили в Италии, она выучила генеалогию всех императоров Римской империи. Читает до двух ночи, иногда даже вслух, делает выписки, развешивает их на стенах.… А потом опять забывает. (Смеется). Я не так подкован, как Нелли, но исторические книги люблю. Недавно прочел «Историю Англии», написанную французом, и окончательно понял для себя, что объективно оценивать события можно только со стороны. Вы ведь согласны? Точно так же лучшие исторические работы о Франции были написаны итальянцами.

— У Вас есть какие-нибудь авторитеты из числа исторических личностей?

М.Л.: Да нет. Я люблю факты, поэтому мне нравится читать биографии великих людей — политиков, спортсменов, художников. Но говорить об авторитетах — это банально.

— Нелли, обычно бывает так, что человек если долго и много работает, то отвыкает отдыхать и устает от отдыха больше, чем от работы. Это справедливо по отношению к Вашему мужу?

М. Л.: Такого не существует. Я всегда в движении.

Н. Л.: У него обычно очень короткий отпуск, семь-восемь дней, пару раз мы ездили отдыхать на острова, но он не умеет лежать на пляже, не умеет останавливаться. Мы поняли, что это не для нас, и теперь предпочитаем путешествовать.

М. Л.: Когда у меня есть свободное время, я играю в футбол — с сыном, с друзьями. Они организовывают это специально для меня. В Стамбуле и в Италии обычно я играл с журналистами. А вот в Донецке этого почему-то нет. Зато здесь впервые за три года у меня наконец-то появился свободный месяц, и мы провели прекрасный отпуск. Неделю были в Италии — сначала сын стажировался в «Милане», мы вместе были на их знаменитой базе, а потом поехали в Рим. Внучке исполнялось 13 лет, и мы пообещали, что покажем ей Рим — первый город в мире.

— Господин Луческу, про «Миланелло» рассказывают жутко интересные вещи. Например, что медицинская лаборатория «Милана» назначает нагрузки звездам красно-черных по результатам ежедневных анализов крови…

М. Л.: Эту лабораторию не показывают всем. Я там был только потому, что я друг Анчелотти. Клуб вложил очень много денег, чтобы ее создать. Там работают 7-8 специалистов, которые определяют, что необходимо делать футболистам, чтобы правильно подготовиться к победе. Но кроме этого, очень важны традиции, которые переходят от одного поколения к другому. Это команда, которая умеет побеждать, в которой все новые игроки становятся профессионалами на сто процентов. В «Милане» есть такие игроки, как Костакурта, Мальдини да и другие, которые знают, что выигрывать необходимо, что они должны выигрывать любой ценой, и никто в команде не может себе позволить делать вещи, противостоящие этому великому желанию. Самое главное в великих клубах — это состояние командного духа, которое присутствует у всех игроков. Такие традиции есть не везде. Примерно такая же система существует и в «Ювентусе», а вот в «Интере», например, футболисты имеют больше свободы. Там игроки могут опоздать на тренировки, приехать из отпуска через двенадцать дней вместо семи-восьми. В «Милане» такого быть не может.

— Звездам итальянского футбола, которые стоят десятки миллионов долларов, предоставляются какие-либо особые условия?

М. Л.: В солидном клубе не существует более или менее дорогих игроков. После заключения контракта все становятся равными, для всех всегда все одинаково. Они должны сформировать единую команду, чтобы побеждать. Это дома каждый живет в соответствии с тем, какой ему удалось заключить контракт и что он может себе позволить. Игроки, которым не удается адаптироваться и соблюдать эти принципы, уходят сразу. Главное в футболе — это философия, которая идет от руководства. Так же и в «Шахтере», все начинается с президента клуба.

— Говорят, что во всех командах, которые Вы тренировали, Вы занимались с игроками как отец родной. Учили их, как правильно кушать, как себя вести, как одеваться. На футболистов «Шахтера» тоже распространяются Ваши воспитательные таланты?

М. Л.: Раньше я был моложе, и энтузиазма у меня было гораздо больше. В силу возраста я был больше близок к игрокам, был для них другом. Можно даже сказать, что мы были одной бандой. Да, я старался полностью их изменить. Когда я работал в Хунедоара, где все население так или иначе было занято в металлургии, я заставил всех своих футболистов окончить школу. Нужно понимать, что они имели только семилетнее образование, играли в футбол и больше ничего в жизни не видели. И это выливалось в трагедию — в 33-34 года они становились никому не нужными и начинали пить. Видя все это, я всегда старался открыть им глаза и заставлял учиться, общаться с людьми, чтобы подготовить к будущей жизни, чтобы у них, кроме футбола, появились и другие заботы. Так вот, я всех их отводил в школу в пять вечера и в десять приходил смотреть, чтобы никто не убежал. Так мои игроки окончили вечернюю школу, некоторые даже пошли в институт, стали студентами.

У меня было одиннадцать человек основного состава, и, поверьте, мне стало гораздо легче с ними работать. Потом многие очень хорошо и удачно женились, многие стали великими тренерами. И это мой самый большой успех.

Точно так же я действовал и в «Динамо» (Бухарест), и в национальной сборной Румынии. Я заставлял футболистов посещать музеи изящных искусств, где бы я ни работал и как бы они этого не хотели. И даже сейчас в «Шахтере» у меня существует такая же программа. Когда мы едем куда-нибудь за границу, за день до игры всегда проводим экскурсию или прогулку по городу.

Дело в том, что я сам, когда играл, всегда очень злился на тренеров, потому что мы могли поехать в Мадрид, Париж или Лондон и ничего кроме отеля и стадиона не увидеть. Я ездил по миру и ничего о нем не знал. И когда от меня стало что-то зависеть, я решил все полностью изменить и стал пытаться сделать футболистов более…

Н. Л.: Образованными.

М. Л.: Даже не то чтобы образованными, а более заинтересованными. Сейчас ведь многие из них говорят на трех-четырех языках, часто переезжают из одной страны в другую.… Но даже в Стамбуле были такие игроки, которые жили среди древностей, но абсолютно не знали свой город. В Румынии я заставлял футболистов читать книги, потому что при социалистической системе мы не могли никуда выезжать. И сейчас я говорю ребятам, что раз у них есть такие возможности, они должны их использовать, ведь они обязаны будут рассказать внукам о том, где были и что видели.

— Вы несколько раз в разговоре ставили рядом удачную женитьбу и удачную карьеру…

М. Л.: Очень важно жениться быстро, потому что сразу приходится заботиться о жене, рождаются дети, и футболисты поневоле становятся более ответственными. Только это не очень легко — иметь семью, делая футбольную карьеру. Многие расстаются. При социализме, например, футболисты в 20 лет имели все: славу, денег больше чем у других.

Причем, денег было недостаточно, чтобы купить дом, но хватало на то, чтобы самые красивые девушки были рядом с ними. В поколении, которое играло в бухарестском «Динамо» до меня, 70-75% семей распалось, потому что после тридцати лет футболисты выходили в тираж и уже не могли предложить своей семье привычный для нее уровень жизни. Сейчас с нынешними контрактами таких проблем не существует. Может быть, поэтому разводов стало немного меньше.

— А сами Вы умеете приготовить к столу что-нибудь особенное?

Н. Л.: Готовлю, но меньше чем раньше. Сейчас больше привыкла готовить итальянскую кухню, там очень много пасты, мяса, салатов, которые любит муж.

М. Л.: Она молодец, когда хочет.

Н. Л.: Была.

М. Л.: В Бухаресте, когда к нам приходили в гости по пятнадцать-двадцать друзей, она могла готовить три дня. Все очень хорошо знали о ее кулинарных способностях. Но вот уже пятнадцать лет, как мы ездим по миру…

Н.Л.: Сейчас мы — гости в собственном доме. Вокруг нас все временно и когда-нибудь это закончится.

— А есть место, куда вы вернетесь?

Н. Л.: В Румынии?

— Родной дом — он всегда один…

Н. Л.: Да, у нас есть дом и сад на холме в девяноста километрах от Бухареста. Но мы приезжаем туда только три раза в год. Дом очень красивый, мой муж хотел, чтобы он был в стиле классического шале в Швейцарии. В тот план, который сделал архитектор, он добавил много дерева. А все, что внутри: мебель и все остальное — выбирала я. Но нам очень повезло, потому что в то время мы жили в Италии и много вещей мы купили там.

М. Л.: Мы посещали все выставки в течение двух-трех лет. Абсолютно все! В Парме, Венеции, Милане. Мы выложили кухню плиткой ручной работы, за которой специально ездили на Сицилию.

Еще у меня есть коллекция икон на стекле, очень старая, с окладами из серебра. Это в Трансильвании была такая традиция — писать иконы не на дереве, а на стекле. Много красивых икон, привезенных из Украины, России, но есть и местные.

Н. Л.: Мы разместили эту коллекцию в доме, потому что там очень красивые цвета — красный, синий. Наш дом вообще полон цветов, он очень нравится всем гостям. А однажды он был признан самым красивым домом в Румынии.

М. Л.: И нам даже дали грандиозный приз!

— Кто?

М. Л.: К нам приезжали из итальянского журнала АV, который специализируется на домах и интерьерах. Каждый год они определяют самый красивый дом и награждают владельцев. И вот один из призов достался нам.

— Вы уже строили планы на жизнь после футбола?

М. Л.: Конкретных нет. Но я думаю, что мы разделим жизнь пополам. Шесть месяцев будем жить в Румынии, шесть в Италии. Прекрасная страна — в каждом маленьком городке можно найти свой уникальный уголок…