Штаб Блохина. Тот самый БАЛЬ

       “СЭ” продолжает знакомить своих читателей с теми, кто стоит рядом с Олегом Блохиным у штурвала сборной Украины. Герой сегодняшней публикации – 47-летний Андрей Баль, в прошлом знаменитый футболист киевского “Динамо” и сборной СССР, а ныне – правая рука главного тренера украинской сборной.

ПАРЕНЬ ИЗ РАЗДОЛА

       У него много наград, завоеванных в футболе, но на простой вопрос, какая из них самая памятная, Баль ответа не знает.

       – Для человека, живущего футболом и ничего другого не умеющего, по-моему, одинаково памятно все, что с ним происходило, – говорит он. – Начиная от почетной грамоты в каком-нибудь детском турнире и заканчивая еврокубком…

       Поселок городского типа во Львовской области, откуда Баль родом, называется Раздол. А с организованным футболом он впервые столкнулся в Новом Разделе – это совсем рядом, в восьми километрах от дома. Там работала ДЮСШ. Теперь эта аббревиатура изрядно подзабыта, а вот его поколению повезло: было где учиться футболу.

       Благодаря этой игре Баль мог стать киевлянином еще в нежном возрасте. Если бы попытка поступить в киевский спортинтернат оказалась удачной. Все тесты вроде бы сдал неплохо, но не прошел по конкурсу. Представляете: тогда были серьезные конкурсы не только в престижные вузы, но и в футбольные школы!

       Ему повезло. Как раз тогда, в 1971-м, открылись спортинтернаты сразу в нескольких крупных городах Украины, в том числе и во Львове. Юному кандидату в футболисты из поселка Раздол засчитали киевские тесты и приняли уже без экзаменов. В десятом классе Эрнест Эдвинович Юст пригласил в дубль “Карпат”, потом стали звать в сборные Союза – юношескую, юниорскую, молодежную. И так потихоньку пошло – поехало.

ЛОБАНОВСКИЙ СКАЗАЛ: “ТЫ МНЕ НУЖЕН”

       – Знаете, что было одной из наиболее привлекательных сторон советского футбола? – с риторической интонацией спрашивает Баль. – Преемственность поколений. Сейчас, когда клубы наполовину укомплектованы легионерами, это воспринимается как анахронизм, но тогда… Всегда находились бывалые футболисты, которые шефствовали над новичками, помогали им быстрее влиться в команду, созреть в игровом отношении. Такими “дядьками” – наставниками в “Кардатах” для меня оказались Броварский, Лихачев, Савка, Поточняк, а позже в киевском “Динамо” – Коньков, Колотов, Веремеев…

       Ничуть не умаляя общепризнанных достоинств динамовской селекционной службы, которая всегда была на высоте, справедливости ради, все же надо заметить, что “открывать” молодых футболистов в то время было гораздо легче, чем теперь. Они рано попадали в поле зрения специалистов. Например, для сборных команд республик регулярно проводился всесоюзный турнир “Юность”. Это была настоящая ярмарка талантов, на которой засветились многие талантливые украинские игроки из поколения Балл – Бессонов, Каплун, Кряч-ко, Жарков…

       – Мне посчастливилось с юношеской сборной СССР выиграть чемпионат Европы, а в 1977 году – первый молодежный чемпионат мира. Там я был капитаном команды, – вспоминает Баль. – В общем, к тому моменту, когда киевляне завели серьезный разговор о переходе в “Динамо”, я уже не был для них котом в мешке.

       Однако в “Динамо” он объявился не в 77-м, а тремя годами позже. Трезво все взвесил и посчитал, что в 19 лет рановато “брать Киев”. К тому же “Карпаты” тогда вылетели из высшей лиги, и юный игрок подумал, что решать задачу возвращения львовского клуба в элиту для футбольной закалки будет гораздо полезнее, чем провести это время в динамовском дубле.

       При Иштване Секече “Карпаты” вернули себе место под солнцем, но через год опять его потеряли. К тому времени Баль уже был кандидатом и в олимпийскую, и национальную сборные СССР, имел приглашения в московские клубы, а работавший тогда в Одессе Никита Симонян звал в “Черноморец”.

       Сомнения мучили, пока не позвонил Лобановский. Помня о том, как непросто попасть в динамовскую основу, Баль осмелился задать мэтру только один вопрос: “Валерий Васильевич, я вам действительно нужен?”. Тот сказал: “Да. Иначе я бы не позвонил”.

СЛУЖИТЬ РОДИНЕ, ИГРАЯ В ФУТБОЛ

       “Карпаты”, как и следовало ожидать, с миром не отпускали. Вставляли палки в колеса. Но, во-первых, украинский ЦК партии – это было все же покруче, чем Львовский обком, а, во-вторых, Баль как раз заканчивал институт физкультуры и подлежал призыву в армию. А “Динамо” – это внутренние войска, возможность служить Родине, играя в футбол.

       Его отговаривали. “Куда ты лезешь? Больше, чем дубль, в Киеве тебе ничего не светит. Или хочешь загнуться от нагрузок Лобановского?”

       – По большому счету, проблема заключалась не в нагрузках, как таковых, а в готовности и желании их выдержать, где-то себя перебороть, перетерпеть, – рассуждает Баль. – Не у всех это получалось. Уж насколько талантлив был Степан Юрчишин, которого справедливо называли “форвардом от Бога”, приехавший из Львова в Киев практически одновременно со мной. Однако не выдержал, вернулся в “Карпаты”. Примерно то же самое произошло с другим моим земляком – Ярославом Думанским. Хотя сложно судить других. Ведь жесткость “естественного отбора”, которая всегда была присуща динамовской команде при Лобановском, заключалась не только в физических нагрузках, но и в постоянном психологическом прессинге, под которым мы находились. Других целей, кроме самых высоких, перед нами никогда не ставили, иных мест в турнирной таблице, кроме первого, не признавали. Если не получалось выиграть чемпионат, значит, должны были взять Кубок страны. Не все выдерживали этот прессинг. Одни уходили, полагая, что уже достигнутого вполне достаточно с них, другие уступали в жесточайшей конкурентной борьбе за место в составе, третьи были недовольны тем, что застряли в дубле, четвертым мешали раскрыться травмы, пятых погубила слава, “звездняк”…

КОГДА ПОРЯДОК ПОМНОЖЕН НА КЛАСС

       Тренерский феномен Лобановского, которого он боготворит, Баль объясняет так:

       – Думаю, этот феномен заключался в непостижимом, даже в чем-то мистическом умении Валерия Васильевича передавать свою волю к достижению цели окружающим, игрокам – в первую очередь. Все подчинялось этой цели: начиная от тренировок и кончая поведением в быту. Говорят же, порядок бьет класс. А если еще одно помножено на другое?

       Впрочем, нечто подобное декларировал не только Лобановский, но и многие его коллеги по тренерскому цеху. Однако получалось лишь у него. Почему?

       – Это сложно объяснить, – продолжает Баль. – Скорее всего, у каждого есть свой потолок, обозначенный Господом. А может, не у каждого тренера есть условия для осуществления благих намерений, какие были у Лобановского. Ведь если говорить по большому счету, то надо признать, что киевское “Динамо” середины 1970-х годов было первым в Советском Союзе по-настоящему профессиональным футбольным клубом. Я имею в виду и подбор игроков по строго заданным Лобановским модельным характеристикам, и научное обеспечение учебно-тренировочного процесса, и почти идеальные по тем временам условия для плодотворной работы, и материальный уровень футболистов, позволявший выбросить из головы многие житейские проблемы и целиком сосредоточиться на футболе.

       Сегодня всем этим уже никого не удивишь. Однако по достижениям еще никто из украинских тренеров даже не приблизился к Лобановскому..

       – Помимо феномена личности нашего мэтра, необходима и серьезная поправка на время, – считает Баль. – Молодые люди, приходящие в футбол, теперь другие. Мы воспитывались в иной, более жесткой системе координат, поэтому нами легче было управлять. Допустим, можно было динамовского игрока оштрафовать за разгильдяйство, а можно -и отправить на перевоспитание в воинскую часть. И уже через месяц человек говорил: “Я люблю только футбол!” Извиняюсь, конечно, перед сегодняшним поколением игроков, но мы были более понятливыми, что ли…

КОМАНДА ЗВЕЗД И КОМАНДА-ЗВЕЗДА

       Когда-то, будучи игроком, он спросил у Лобановского: “Валерий Васильевич, на ваших тренировках бывает столько специалистов, вы не боитесь, что они разгадают ваши секреты и потом начнут вас же обыгрывать?” Лобановский рассмеялся: “Нет, Андрюша, этого я не боюсь. Со стороны видно только верхушку айсберга, все остальное – под водой. Можно хоть тысячу раз наблюдать, что и как мы делаем, но суть-то в другом. Нужно понимать, ради чего мы это делаем, какие цели преследуем, а это известно только мне одному”.

       – Копировать Лобановского бессмысленно еще и потому, – добавляет Баль. – что для воплощения своих идей он всегда подбирал исполнителей, соответствующих этим идеям. Прессинг, коллективный отбор, универсализация футболистов, даже пресловутая “выездная модель” – все это требовало специально подготовленных игроков. Кажется, только сейчас мы пришли к тому пониманию футбола, которое Лобановский исповедовал тридцать лет назад.

       – Можете сравнить две знаменитые динамовские команды – 1975 и 1986 годов, с которыми Лобановский выигрывал еврокубки? – спрашиваю у Андрея Михайловича.

       – Они очень разные. В первом случае это была команда звезд, во втором – команда-звезда. Чувствуете разницу? Не хочу обидеть “семидесятников”, но мне кажется, что мы, “восьмидесятники”, были все-таки ближе к понятию “футбол Лобановского”, в основе которого всегда лежал коллективизм.

СКОЛЬКО МЕТРОВ БЫЛО ДО ВОРОТ ПЕРЕСА?

       Однажды после матча с участием “Ворсклы”, где Баль работал главным тренером, я пришел на пресс-конференцию и при появлении в зале наставника полтавской команды услышал за спиной шепоток: “Смотри, смотри! – говорил с ноткой восхищения в голосе один молодой репортер другому, – это же тот самый Баль, который когда-то забил бразильцам с сорока метров!”.

       Болельщики старшего поколения до сих пор спорят, с какой дистанции он наносил свой восхитительный удар по воротам Валдира Переса 14 июня 1982 года в матче чемпионата мира на стадионе в Севилье, когда бразильцы бы ли повергнуты в шок и поставлены на грань поражения. Одни говорят с 40 метров, другие – с 30…

       Когда я спросил об этом у самого Андрея Михайловича, он улыбнулся:

       – Давайте сойдемся на среднем арифметическом – тридцати пяти. Для футбольной истории это не так важно. Меня трогает другое, – что вообще еще люди помнят…

       – Возможно, потому, что никаких других достойных воспоминаний у наших болельщиков ЧМ-82 не оставил? – предположил я.

       – Ну, не знаю, не знаю… Все ведь в сравнении познается. Сейчас выход в финальную стадию мирового или европейского чемпионата для сборных Украины или России приравнивается в общественном сознании к подвигу. А мы в 82-м в Испании стали пятой командой мира, остановившись в полушаге от полуфинала, а дома были подвергнуты уничижительной критике. За что? Не сумели в четвертьфинальной группе обыграть поляков? Так у них тогда была самая сильная сборная в истории: Бонек, Лято, Шармах, Матысик…

ДВА РАЗНЫХ ЧЕМПИОНАТА

       Здесь стоит напомнить, что невыразительную игру сборной СССР на ЧМ-82 многие тогда объясняли необычным тренерским триумвиратом, руководившим командой в Испании. Константин Бесков, Валерий Лобановский и Нодар Ахалкаци. Трех выдающихся и самодостаточных специалистов сравнивали с персонажами крыловской басни. Мол, чего же можно было ожидать от оказавшихся в одной связке лебедя, рака и щуки?..

       – Конечно, я мог судить тогда об этом с невысокой колокольни игрока, откуда, уверяю вас, никакого раздрая между тренерами не наблюдалось, – говорит Баль. – В тренерском штабе соблюдалась жесткая субординация. Бесков был главным, на нем лежала ответственность за результат, он принимал окончательные решения по составу и тактике, а иметь рядом еще и Лобановского с Ахалкаци – о таком, по-моему, можно только мечтать! И это было логично, поскольку сборная, в основном, состояла из игроков “Спартака”, киевского и тбилисского “Динамо”. Мне трудно представить, чтобы кто-то из трех футбольных гигантов, профессионалов высшей пробы, тянул на себя одеяло, забывая об интересах общего дела.

       В игровой биографии Баля был еще один чемпионат мира – 1986 года в Мексике, где сборная СССР остановилась даже раньше, чем в четвертьфинале. И, тем не менее, тот турнир болельщики до сих пор вспоминают с ностальгией…

       – Это была совсем другая сборная, практически синоним киевского “Динамо”, – уточняет мой собеседник. – Не забывайте, что в Мексике мы играли на колоссальном эмоциональном подъеме, который переживали после выигрыша Кубка кубков. Все тогда было за нас, кроме… шведского судьи Фредрикссона, чье имя в истории советского футбола стало почти нарицательным. С умыслом или невольно, судить не берусь, но именно арбитр вытащил тогда бельгийцев в четвертьфинал. Мы проиграли 3:4, и ровно половину своих мячей соперники забили в ворота Дасаева из офсайдов.

НИЧЕГО СЕБЕ МОЛОДОСТЬ!

       Всякого, кто внимательно прочтет футбольное досье Валя, наверняка должна смутить одна строчка: “Чемпион Европы 1980 и 1990 годов среди молодежных команд”. Особенно если учесть, что еще в 1977-м он был чемпионом мира среди юниоров, не говоря уже о том, что годом раньше выиграл юношеское золото континентальной чеканки. Получается какая-то безразмерная футбольная молодость – почти 15 лет!

       Но ошибки в досье нет. Дело в том, что в молодежную сборную страны, где возраст футболистов был ограничен 23 годами, по регламенту чемпионата Европы разрешалось включать двух игроков-“переростков”. Тренеры советской команды в 1990 году остановили свой выбор на киевских динамовцах Шматоваленко (26 лет) и Бале (32!). Рискну предположить, что в истории официальных молодежных турниров более “пожилого” игрока больше не было и вряд ли будет.

       – Действительно, получилось тогда забавно, будто очутился в машине времени, – улыбается Андрей Михайлович. – Представьте себе: выступить на двух “взрослых” чемпионатах мира, 1982 и 1986 годов – и снова оказаться в молодежной компании! Разумеется, я чувствовал себя на поле “дядькой”, да еще надевал капитанскую повязку. На пути к чемпионству мы обыграли тогда шведов с Бролином, немцев с Эффенбергом, югославов с Просинечки и Бобаном. Когда приходил вызов в молодежную сборную, ребята в киевском “Динамо”, где я ходил уже в ветеранах, подкалывали: дескать, что, Андрюха, опять поехал омолаживаться?

ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ

       Бывший партнер Баля по киевскому “Динамо” (а впоследствии его ассистент в полтавской “Ворскле”) Василий Евсеев, поигравший, правда, совсем недолго, в Израиле, когда-то мне признался, что ехал в начале 1990-х годов “не столько туда, сколько отсюда”. Баль говорит, что он ехал только “туда”, об обратном билете не думая.

       – В 32 года я был уже староват для “Динамо” даже на позиции либеро, – вспоминает тренер сборной Украины. – Сложно стало конкурировать с молодыми, а поиграть еще хотелось. Израильский футбол показался вполне приемлемым вариантом, хотя он заметно отличался от нашего: там почти каждый игрок стремится индивидуально выделиться на поле, зачастую принося в жертву интересы команды. Марка киевского “Динамо”, титулы, завоеванные в советском футболе, – все это сработало в мою пользу.

       В итоге он оказался одним из первых советских футболистов, которые, не видя перспектив дома, с удовольствием тогда откликались на приглашения поиграть на Земле Обетованной. Чуть раньше приехали Аджоев и Сукристов, а следом за Балем – Виктор Чанов. Зато оба киевских динамовца (вот она, марка клуба!) оказались первыми советскими футболистами, попавшими в элитные израильские клубы.

       В тель-авивском “Маккаби” Баль отыграл сезон, потом еще два – в “Бней-Йегуде”. Когда старший тренер этой команды Юрий Шпигель уходил в “Маккаби” из Хайфы, он пригласил украинца поработать у него ассистентом. А еще через пять лет Баль перешел на самостоятельную работу: тренировал “Маккаби” из Герцлии и “Акоах” из Рамат-Гана.

ЛЕКЦИИ БЕСКОВА, РОБСОНА, ВАН ГАЛЯ

       Любовь израильских болельщиков и уважение местных специалистов футбола, смею предположить, Баль завоевал не только на поле, а затем на тренерской скамейке, но и тем, что во время войны в Заливе 1991 года, презрев опасность, оставался в стране.

       – Да, многие тогда уехали, а мы с Чановым остались, – продолжает Баль. – Чего уж греха таить, страшновато было. Особенно ночью при воздушной тревоге. Леденящий вой сирены, страх за домашних и главное – ощущение полной беззащитности. Никто же не знает, откуда ракета летит и где упадет, если ее не уничтожат в воздухе. Так продолжалось больше месяца. Слава Богу, для нас все обошлось. По-моему, в Тель-Авиве были только две жертвы, – у стариков сердца не выдержали.

       Чтобы стать тренером в Израиле, ему не пришлось подтверждать диплом выпускника Киевского института физкультуры – на Земле Обетованной, где, как известно, “на четверть наш народ”, такой диплом котируется. Единственное, что к нему пришлось приложить, – это свидетельство об окончании двухнедельных тренерских курсов в Израиле. Условиям для повышения квалификации, к слову сказать, там уделяется самое серьезное внимание. Баль слушал лекции таких приезжих корифеев, как Константин Бесков, Бобби Робсон, Луи ван Галь. А в межсезонье можно было самому отправиться на стажировку в “Барселону” или, скажем, в “Манчестер Юнайтед”.

       Языковой проблемы к тому времени уже не испытывал, она осталась в далеком прошлом. Прожить 10 лет в стране и не выучить язык, это нонсенс, считает Баль. Разумеется, говорил на иврите с акцентом, но там полстраны так говорит, и футболисты его прекрасно понимали.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

       Футбольному тренеру сложно предаваться таким сантиментам, как тоска по Родине, обычно он вынужден жить там, где востребован как специалист. В 2000 году Баль уезжал из Израиля в Литву, где собирался тренировать “Жальгирис” из Каунаса. Но пока, суть да дело, хозяин команды, его пригласивший, неожиданно продал акции клуба другим людям, в планы которых тренер Баль не вписывался.

       Мысли вернуться на Землю Обетованную не возникло. Там интересно работать с командами, решающими серьезные турнирные задачи, а прозябать во второразрядных клубах поднадоело. К тому же, как Баль теперь признается, он так и не приспособился до конца к менталитету израильских футболистов.

       – Может, сейчас там что-то поменялось к лучшему, но тогда от отношения местных игроков к футболу, мягко говоря, я был не в восторге, – делится Баль. – Помню такой эпизод. Втолковываю одному талантливому парню: “Моше, если бы ты не только шел в атаку, но еще и возвращался назад, чтобы помочь своим защитникам, – цены бы тебе не было”. А он улыбается: “Андрей, если бы я это делал, то играл бы не здесь, а в Европе”. Ну не хочет человек расти, не стремится совершенствоваться, его и так все устраивает, – какой тут тренер поможет?

       Возвращение домой, конечно, потребовало какой-то внутренней перестройки, однако представление о чемпионате Украины, который десять лет прожил без него, у Баля было вполне отчетливое. За всем, что происходило в украинском футболе, постоянно следил по прессе, а когда приезжал в Киев в отпуск, встречался и беседовал со многими футбольными людьми.

       – Первый год после возвращения работал тренером-селекционером в “Динамо”, много ездил, – в том числе по России, другим восточноевропейским странам. Заносило даже в Италию, Швецию. А в июне 2001 года раздался звонок из Полтавы. Посоветовался с Лобановским, получил благословение мэтра, и за неделю до начала чемпионата принял “Ворсклу”. Вспоминает, как во время первой игры – с “Днепром” – даже не знал всех игроков своей новой команды по фамилиям…

ОПЯТЬ С БЛОХИНЫМ