Юрий РОМЕНСКИЙ: “После тренировок разыгрывали с Белановым серию из 100 пенальти”

       Тренеры вратарей – давно уже не не ноу-хау в большом футболе. Любой уважающий себя клуб или сборная непременно имеют в своем штатном расписании такого “узкого” специалиста. Что вполне оправдано, наверное, хотя бы уже хрестоматийным “вратарь – половина команды”. В сборной Украины эта миссия сейчас возложена на 52-летнего Юрия Роменского, в прошлом голкипера бакинского “Нефтяника”, одесского “Черноморца”, киевского “Динамо” и сборной СССР. Он – последний герой нашей рубрики “Штаб Блохина”.

ПРОДУКТ ДВОРОВОГО ФУТБОЛА

       В отличие от многих сверстников, для которых знакомство с “игрой миллионов” происходило в спортивной школе соответствующего профиля, Роменский – чистый продукт дворового футбола. Именно дворового – без всяких кавычек.

       В азербайджанском Мингечауре, где отец строил ГЭС на Куре, а мама учительствовала, был чрезвычайно популярен “Кожаный мяч” – знаменитый турнир, играя в котором можно было стяжать футбольную славу как в пределах отдельно взятого ЖЭКа, так и в масштабах всей страны.

       Команде “Звездочка” с 15-летним Юрой Роменским в воротах удалось подняться почти на вершину возможного: в Азербайджане ей равных не оказалось, а на всесоюзном финале в городе Горьком (теперь это Нижний Новгород) решающий матч был проигран лишь по пенальти мальчишкам из Грузии. “Вдогонку” той серебряной футбольной медали годы спустя, когда он уже станет игроком “Нефтяника”, Роменскому вручат уникальный кубок: как первому представителю “Кожаного мяча”, заигравшему в высшей лиге советского футбола.

       – Бакинский клуб на рубеже 1960-70-х годов был очень серьезной боевой единицей, – вспоминает Роменский. – Для болельщиков с хорошей памятью и большим стажем, думаю, такие фамилии, как Банишевский, Шевченко (нынешний наставник донецкого “Металлурга”. – Прим. Ю.Ю.), Туаев, Маркаров, Смольников, Стекольников, Мирзоян, Крамаренко, в комментариях не нуждаются. Мне пришлось, как водится, пройти через группу подготовки “Нефтяника”, дубль, прежде чем в 1972 году дебютировать в основном составе. По времени это совпало со сменой поколений в команде, которая редко происходит безболезненно. Мы вылетели из высшей лиги, куда вернулись три года спустя. Уже под азербайджанским названием “Нефтчи”.

       – Смена вывески – это принципиально?

       – Ну, как вам сказать… Баку когда-то слыл едва ли не самым интернациональным городом в Советском Союзе. Но постепенно ситуация стала меняться. Это не сразу бросалось в глаза, однако, уже во второй половине 1970-х “национальный вопрос” потихоньку начали муссировать. Перевод названия команды, конечно, ерунда, на которую, может быть, не стоило и внимания обращать… Если бы не начались другие странные вещи. Например, азербайджанский спортивный министр, человек от футбола далекий, вдруг стал намекать, что в “главной команде республики” слишком мало представителей “коренной национальности”. По его инициативе даже был проведен совершенно нелепый товарищеский матч, в котором мы, одноклубники, были поделены по национальному признаку. “Коренным” от нас, “остальных”, в итоге крепко досталось, но это не очень-то радовало. На душе остался нехороший осадок.

       – По этой причине вы подались в Одессу?

       – Нет. У меня жена одесситка, что и стало решающим аргументом для переезда в Украину. К тому же мой лучший друг, Толя Банишевский, тоже поддержал идею перехода в “Черноморец”. Самому ему покидать “Нефтчи” было уже поздно – возраст. Хотя в молодости получал приглашения и в Киев, и в Москву. “Поезжай, не повторяй моих ошибок”, – напутствовал Банишевский.

“ЭТО НЕ КОЛЕНО, А СТОПТАННЫЙ БАШМАК!”

       – Ваше первое свидание с “жемчужиной у моря” получилось непродолжительным – всего-то один сезон…

       – Зато для меня он получился плодотворным. “Черноморец” на протяжении 14-ти туров лидировал в чемпионате, меня постоянно привлекали в олимпийскую сборную, а осенью поехал в Японию с национальной командой. Лобановский прислал своего гонца – Анатолия Сучкова, которому долго уговаривать меня не пришлось. Киевское “Динамо” было командой-мечтой. Причем, материальные условия абсолютно не волновали – лишь бы играть в этом клубе! Вместе с “Динамо” дважды стал чемпионом СССР. Единственное, что упустил, – это шанс выступить на Олимпиаде-1980 в Москве.

       – Каким образом?

       – За год до Игр олимпийскую команду принял Бесков, и я оказался “вне игры”. Когда еще ехал в Киев, меня Лобановский предупреждал открытым текстом: “Имей в виду: если переходишь в “Динамо”, считай, что дорога в любую сборную, которую станет тренировать Бесков, для тебя закрыта”.

       – А почему в “Динамо”, даже будучи основным вратарем, вы задержались только на три сезона?

       – Банальная для футбола причина – травмы. Когда знаменитый наш “футбольный” хирург Виталий Николаевич Левенец увидел мой коленный сустав перед третьей по счету операцией, помню, он долго качал головой: “Да-а, братец, это уже не колено, а какой-то стоптанный башмак…”

       – Получается, для “Динамо” ваш “стоптанный башмак” не годился, а для “Черноморца”, куда вы решили вернуться, был в самый раз?

       – Можно сколько угодно иронизировать, но нельзя не признать, что это были все-таки разные футбольные орбиты. А поиграть еще ой как хотелось! Пусть даже на уколах. Лобановский, кстати, не горел желанием меня отпускать. Тем более, речь шла о “Динамо”, где я был аттестован как офицер внутренних войск. В Одессу уехал осенью 1981 года, а рапорт на увольнение в киевском клубе мне подписали только в начале 1982-го: после того, как Виктор Чанов перебрался из Донецка в Киев.

ПЕНАЛЬТИ ОТ РУММЕНИГГЕ

       – Одесса встретила “возвращенца” нормально?

       – Не то слово! Можно сказать, приняли как родного. Помогли решить крайне важный житейский вопрос: дали квартиру родителям (у меня-то было жилье в Киеве), которых я перевез из Азербайджана. Как предчувствовал, какая там каша заварится на исходе так называемой перестройки…

       – Что-то вы скромничаете, ничего о своих вратарских подвигах не рассказываете. Например, о двух пенальти, отраженных в одном матче – с московским “Торпедо”…

       – Ой, когда это было! Теперь и не вспомню, кто из торпедовцев подходил к “точке” в первом тайме, а кто во втором. Но в обоих случаях я со своей задачей благополучно справился.

       – Знающие люди утверждают, будто на пенальти среагировать практически невозможно: скорость мяча, пущенного с 11 метров, вдвое выше скорости человеческой реакции, даже хорошо натренированной. Поэтому вратари бросаются наугад. Это верно?

       – Да, так делают многие голкиперы, может быть, даже большинство, но я все же старался реагировать. Исходил из теоретического посыла, что “неберущихся” мячей не бывает. В нашем деле многое зависит от интуиции, которая приходит вместе с опытом. Она позволяет голкиперу повлиять на бьющего. Тот в момент исполнения пенальти сосредоточен на мяче, а периферическим зрением контролирует движения голкипера. И на этом ловит нашего брата. Тут вратарь должен стоять до последнего, дождаться, пока нога бьющего не будет занесена над мячом, и он уже не сможет ничего изменить, разгадать намерения своего визави. Только после этого ты делаешь первый шаг, отталкиваешься и летишь навстречу мячу. Словом, это настоящий поединок характеров. При этом имейте в виду, что вратарь имеет определенное психологическое преимущество: на него не давит ответственность за исход дуэли. Что тоже в какой-то степени усложняет задачу бьющему.

       Помню, приехали с киевским “Динамо” на турнир в Испанию. В поединке с “Баварией” на “Сантьяго Бернабеу” – ничья, и все должно решиться в серии послематчевых пенальти. Лобановский советует: “Юра, выбери один угол и бросайся только туда – наверняка кто-то из пятерых пробьет, как нужно тебе”. Послушал Васильича, но когда встал в рамку, решил: нет, свои правила игры менять не стану. К мячу подошел Румменигге. Я знал, его любимый угол – правый от вратаря. Но заранее туда не пошел, до последнего момента стоял, как вкопанный. Мяч отразил, но остался недоволен судья: дескать, вратарь двинулся с места на мгновенье раньше, чем положено – перебить. Я заметил, что Румменигге начал нервничать и может изменить угол. Движением корпуса, оставаясь на месте, показал немцу, что сейчас пойду влево, а он пробил по центру – прямо мне в руки.

       – Над отражением пенальти специально работали на тренировках?

       – Да. Если вы помните, Федерация футбола СССР одно время пыталась бороться с “засильем ничьих” в играх чемпионата и ввела послематчевые пенальти, если с исходом 90 минут на табло светились одинаковые цифры. Поэтому репетировать 11-метровые вратарь был просто обязан. В мое время в “Черноморце” играл знатный пенальтист – Владимир Плоскина. После тренировки мы оставались с ним, а позже – с Игорем Белановым и разыгрывали серию из 100 пенальти.

РЯДОМ С “ПИКОМ БАННИКОВА”

       – Вам принадлежит очень серьезное вратарское достижение -1098 сухих минут подряд в играх чемпионата СССР за “Динамо”. В истории советского футбола выше остался только “пик Банникова” -1122 минуты. Обидно было остановиться в каких-то 24 минутах от заветной цели?

       – Честно говоря, я тогда не знал, что покушаюсь на рекорд своего знаменитого предшественника в “Динамо”. Самое досадное заключалось, наверное, в том, что Валерий Петраков из московского “Локомотива” оборвал мою сухую серию самым “необязательным” образом – с пенальти. Потому что после этого я еще четыре матча подряд отстоял на “ноль”. Представляете, каким мог быть “пик Роменского”? Впрочем, в жизни вратаря это не главное.

       – Что главное?

       – Игра команды, от которой зависят и так называемые личные рекорды, интересны, по большому счету, разве что любителям занимательной футбольной статистики. Невозможно оставаться в воротах “сухим”, если твоя команда плохо играет. Что мне по-настоящему дорого, так это два титула чемпиона СССР, завоеванные вместе с “Динамо”.

       – С игрой легко расстались?

       – Особых душевных терзаний, в общем-то, не испытал. Травмы, 33 стукнуло – пора и честь знать. В футболе, конечно, хотелось остаться, однако сразу принять какое-то предложение, связанное с тренерской работой, – это было выше моих сил. До чертиков надоели сборы, разъезды, разлуки с семьей. Это сейчас футболистов “сажают” на сбор за день до игры, а не за три, и летают они чартерами, не просиживая сутками в аэропортах в ожидании рейса или летной погоды. В общем, после расставания с большой игрой, взял паузу, которую заполнил ветеранским футболом. Откликнулся на предложение Йожефа Сабо, создавшего из динамовских ветеранов разных поколений воистину звездную команду. Мы были хорошо экипированы, регулярно тренировались и пользовались устойчивым спросом не только дома, но и в России, в других странах.

НЕ ЗАХОТЕЛ ПЛЫТЬ ПО ТЕЧЕНИЮ

       – Неужели только этим ваша жизнь ограничивалась?

       – Нет, конечно. Я восемь лет проработал начальником отдела футбола республиканского совета “Трудовые резервы” – было такое, если помните, спортивное общество, объединявшее молодежь из профессионально-технических училищ. За это время мы создали в Украине более 50 футбольных спецклассов. Регулярно проводили в Ужгороде международный турнир на призы уроженца Закарпатья Стефана Решко, который, между прочим, по первой специальности, обретенной когда-то в стенах ПТУ, столяр-краснодеревщик. Побеждали в чемпионате СССР по линии “Трудовых резервов”. Формально, конечно, я считался чиновником, но когда нужно было готовить команду к соревнованиям, надевал спортивный костюм, брал свисток в руки – и становился тренером.

       – Говорят, вы и в бизнесе преуспели?

       – Слишком громко сказано. Другое дело, что, когда в середине девяностых годов наступили “окаянные дни”, и многих футбольных людей захлестнули страх и апатия из-за возникшей вдруг невостребованности, я предпочел не плыть по течению, а сопротивляться. С одной стороны, тяжело себя ломать, но, с другой – любопытно было познать и понять, чего ты стоишь.

       – И как?

       – Освоил компьютер, сел за книги по основам экономики, менеджмента, торговли. В конце концов, не боги горшки обжигают, верно? Работал заместителем директора украинско-американского совместного предприятия, которое специализировалось на товарах бытовой химии и торговле мебелью.

       – Это выгоднее, чем играть в футбол?

       – Если сравнивать с теми временами, когда я играл, конечно, выгоднее. О таких гонорарах, которые получают футболисты сегодня, мы даже мечтать не могли. Уже не говорю о том, что все наши сбережения однажды благополучно пропали…

       – Почему вы ушли из бизнеса?

       – А я не ушел. Просто после пяти лет весьма успешной работы учредители СП разбежались, и каждый открыл собственное дело. У меня есть мебельный салон в Киеве, который худо-бедно обеспечивает материальную независимость. Кстати, моим давним партнером по мебельному бизнесу является живущий в Барселоне Геннадий Перепаденко, который когда-то тоже играл в “Черноморце”. Футбольная дружба не ржавеет. Когда Перепаденко на пару с Игорем Белановым решили стать владельцами швейцарского “Виля”, меня собирались привлечь к работе с этой командой.

       – Так вы тоже участвовали в этом проекте?

       – Обязательно. Мы с Михаилом Ошемковым, который должен был взять на себя менеджмент в этом клубе, приехали в Швейцарию даже чуть раньше, чем приглашенный на пост главного тренера Александр Заваров. Но вы помните, что получилось: швейцарцы не выдали нам рабочие визы, и от очень заманчивой и перспективной, на мой взгляд, затеи, в конце концов, пришлось отказаться.

УМЕТЬ ДЕРЖАТЬ УДАР

       – Как бы то ни было, но на протяжении нескольких лет вы оставались вне серьезной футбольной практики. Поэтому появление Роменского на тренерской скамейке сборной, если откровенно, со стороны выглядело большой неожиданностью…

       – Почему? Разве Роменский жил все это время на другой планете? По-прежнему был в курсе всех футбольных дел в Украине, одно время даже консультировал “Верес” из Ровно. И потом, если это в тебе сидит, оно уже никуда не денется ни через пять лет “простоя”, ни через десять. В том, что не утратил контакта с вратарями, убедился в “Виле”: даже говоря на разных языках, мы прекрасно понимали друг друга.

       – С Олегом Блохиным познакомились, когда вместе выступали за киевское “Динамо”?

       – Гораздо раньше. Мы с ним ровесники, поэтому пересекались еще в юношеской сборной СССР. Лет 35 назад. Даже не верится, что с тех пор прошло уже столько времени!

       – Вратари – особая футбольная каста?

       – Неужели в этом кто-то сомневается? Особая психология, особый склад ума. Самое сложное в нашей профессии – учиться приходится только на собственных ошибках. По-другому не получается. Это, наверное, сравнимо с работой сапера. Абсолютно безоблачной вратарской карьеры быть не может, поэтому очень важно уметь держать удар, как в прямом, так и в переносном смысле слова. Сколько было примеров, когда один-единственный промах ломал голкиперу всю карьеру. Вспомните хотя бы нелепый мяч, пропущенный Филимоновым в памятном отборочном матче Россия – Украина. Лучший вратарь страны, сильный, уверенный в себе молодой человек в момент сломался и больше никогда не был похож на себя прежнего. Для вратаря это трагедия.

ГОЛ-ТРЕНЕР

       – Лет десять назад мне удалось познакомиться и пообщаться в Лиссабоне с Эйсебио. Великий форвард, которому тогда было уже за 50, в частности, рассказал, что по-прежнему время от времени надевает бутсы и… тренирует вратарей “Бенфики”. Почему принято считать, что голкипера может тренировать только бывший голкипер?

       – Чтобы грамотно тренировать вратаря, нужно самому побыть в его шкуре. Дело ведь не сводится только к ударам – понятно, что в исполнении такого выдающегося голеадора, как Эйсебио, они были безупречны. У вратаря совсем другая техника, иначе, чем у полевого игрока, работают ноги, все тело. Кроме того, совершенно особые требования предъявляются к тактическому кругозору голкипера. Он должен хорошо, как мы говорим, читать игру, даже если она проходит вдали от его ворот, предвидеть возможное развитие атаки соперников, толково руководить своими партнерами по обороне. Поэтому без “гол-тренера”, как нас называют, в современном футболе обойтись невозможно.

       – Значит, “вратарь – половина команды” – не гипербола?

       – Бывают такие матчи, где он больше, чем полкоманды. Но я эту поговорку не слишком жалую: в ней заложено какое-то невольное противопоставление голкипера полевым игрокам. Это неправильно. В любом случае, победа или поражение – плод игры всей команды, а не отдельно взятого человека в воротах, будь он хоть семи пядей во лбу.

       – Насколько, на ваш взгляд, тонка материя взаимоотношений двух или трех вратарей, причем, иногда примерно равного уровня, оказавшихся в одной команде? Играть хотят все, а место в воротах – единственное. Владимир Маслаченко когда-то мне признался, что он в “Спартаке” своих дублеров “не видел в упор”, таким образом, подчеркивая свое превосходство над ними…

       – Откровенно говоря, мне сложно представить подобную ситуацию… Тут многое, наверное, зависит от личностных качеств голкипера, общего микроклимата в команде. Никогда не сталкивался с вратарями, которые относились бы друг к другу неприязненно, не говоря уже о конфликтах. Да и что, собственно, им делить, этим чернорабочим футбола, вынужденным иногда по полтора-два часа на тренировке падать в грязь?.. Мне кажется, что тяжелый вратарский труд не разъединяет, а, наоборот, сближает людей. Пусть даже конкурентов за единственное место в воротах.

РУДАКОВ – ЭТО УКРАИНСКИЙ ЯШИН

       – Кого вы считаете лучшим украинским вратарем, так сказать, “всех времен”?

       – Евгения Рудакова. На мой взгляд, по части вратарской доблести он ни в чем не уступал Льву Яшину, которого ФИФА признала лучшим голкипером XX века. Рудаков в нашем деле – фигура яшинского масштаба. У моего одноклубника по киевскому “Динамо” запас мастерства и профессионализма оказался настолько большим, что даже в ветеранском футболе Рудаков казался гигантом.

       – Кстати, Лев Иванович Яшин говорил: “Настоящий вратарь созревает к 30 годам”. Одни с этим согласны, другие оспаривают, предлагают “сделать поправку на время”. А ваше мнение?

       – Я полностью солидарен с Яшиным, которого имел честь знать лично. И запомнил, кстати, еще одну его замечательную фразу, имеющее непосредственное отношение к вратарям. “Самый большой талант, – говорил Лев Иванович, – это талант трудиться”. Что, кстати сказать, во многом объясняет причины вратарского долголетия: чем больше трудишься, тем медленнее старишься в воротах. Зато обретаешь бесценный опыт и крепкие нервы. Строчка из песни “мои года – мое богатство” вполне годится для вратарей. На прошлогоднем чемпионате Европы в Португалии с полдюжины голкиперов были старше 33-х лет.

       – Что вас больше всего беспокоит как тренера сборной?

       – То же самое, что и всех, кто к нашей сборной причастен: дефицит квалифицированных украинских игроков. Одна из очевидных причин – засилье легионеров в ведущих клубах страны.

ВРАТАРСКИЙ ВОПРОС