Владимир МУНТЯН: “После скандала работа с Лобановским шла год за два”

       Его до сих пор называют самым искусным полузащитником в истории отечественного футбола. Хотя не играет Муня уже 29 лет, старые травмы все еще напоминают о себе. Когда мы поднялись с лавочки после разговора, Владимир Федорович захромал: “Посижу – и колени разогнуть сложно. Недавно ведь искусственный сустав вставил, еще в молодости вырезали два мениска”…

“ЧТО ЭТО ЗА ДЕТСКИЙ САД?”

       – Вы – коренной киевлянин. Наверное, с самого детства мечтали играть в “Динамо”?

       – Спорт у меня начался с акробатики. Где-то в девять с половиной лет я стал чемпионом Киева, получил третий юношеский разряд. Серьезно увлекался… А потом подхватил воспаление легких. Тяжело все это переносил, даже было подозрение на туберкулез. Пять месяцев никаких тренировок. А после мы переехали с Шулявки на Чоколовку и у меня поменялось все. Рядом с домом был стадион СКА, и мы с ребятами начали туда ходить. Там тренировалась ДЮСШ, а я стоял и подавал мячи. Старался не просто отдавать, а как-то жонглировать ими…

       Однажды подошел ко мне какой-то военный, спросил: “Хочешь заниматься футболом?”. Подвел меня к Михаилу Борисовичу Корсунсому – детскому тренеру. Спросил, что умею делать. Я пожонглировал мячом, показал “бразильский финт” – это когда мяч через голову перелетает. “О-о, – говорит Михаил Борисович, и потом своим футболистам: “Смотрите, как надо с мячом работать”.

       Проходит несколько месяцев, я тренируюсь полным ходом. Тут домой звонит тренер по акробатике. “Почему не ходишь?” Я растерялся… Говорю, что мы переехали, и я уже занимаюсь футболом… Я прошел все стадии от детской до старших юношей, а уже в 16 лет пригласили в “Динамо”.

       – Впечатлений, наверное, было море?

       – Мне, девятикласснику, казалось, что я достиг уже всего, о чем мечтал. Мне даже не снилось, что такое может быть. Господи, я думал уже школу бросать. Но старший брат дал понять, что не стоит этого делать.

       – Как вас восприняли в команде?

       – Помню, садились в автобус, кто-то сказал: “О, что за детский сад к нам пришел!?”. Стеснялся страшно. Такие игроки: Биба, Войнов, Сабо, Базилевич, ой-ой-ой… Но что отрадно, не обижали. Ну и мы очень уважительно относились к ним, по отчеству называли. Андреевич – Биба, Петрович – Серебрянников…

       – Чем-то удивили старожилов?

       – Не знаю. Мне доверяли. Сначала в дубле, потом стали подпускать к основе. Пригодилась и акробатика, и то, что во дворе играли. Ну и работал на износ. До такой степени, что на два-три месяца меня Маслов освобождал вообще от всех тренировок. Я не мог смотреть на мяч.

       – Первую зарплату помните?

       – 55 рублей (смеется). Вообще ставка для игрока дублирующего состава была 110 рублей, но поскольку мы играли как бы на полставки, вот эти деньги делили между мной и Бышовцем. А потом уже в 1965-м или 66-м подняли до 250 рублей как игроку основного состава. У нас не практиковалась доплата, как у профсоюзных команд. Премии за победу – 80 рублей. И все. Ну кое-что доплачивали за звания, за звездочки.

“МУЖИК С БОЛЬШОЙ БУКВЫ”

       – Виктор Александрович Маслов – для вас эталон тренера?

       – Безусловно. Просто для нас всех он был хорошим другом, отцом. Конечно, он мог и поругать, и словцом крепким приложить. Но чтобы не дать тебе возможности проявить себя – такого никогда не было. Это был мужик с большой буквы. Дед, как мы его называли. Уверен, что у каждого футболиста, которые поработал с ним, в душе осталась добрая память. Обладая прекрасной интуицией, он умел чувствовать игроков. Знал, кому какие нагрузки дать. А мог и вовсе спать отправить, если видел, что человек не готов к тренировке.

       – Уход Маслова восприняли болезненно?

       – Бесспорно, это подействовало отрицательно. Не только на меня, наверное, на всех ребят. Когда приходит новый тренер, начинаешь приживаться. Ну, в принципе, и с Севидовым мы стали чемпионами. Потом с Васильичем столько всего выиграли в Европе. Хотя методы Лобановского все сначала восприняли в штыки. Но, самое главное, был результат и все эти нагрузки были оправданы.

       – В команде, наверное, далеко не все дружили?

       – Как-никак приход нового игрока – это конкуренция за место. Но в “Динаом” она была здоровая, нормальная. Окольными путями пройти в основной состав было невозможно. Никаких козней друг другу не делали. Каждый работал на свое имя. Со всеми были нормальные отношения. А дружил с Толей Бышовцем, с Андреем Андреевичем (Бибой – Авт.), Трошкиным…

       – А после побед в чемпионате Союза как игралось в еврокубках?

       – Мандража не было, это точно. Было понимание, что это какой-то новый уровень. Но после жеребьевок не припомню, чтобы кто-то говорил: “Нет, этих не пройдем”. Настрой был на победу.

“ПОСЛЕ СКАНДАЛА РАБОТА С ЛОБАНОВСКИМ ШЛА ГОД ЗА ДВА”

       – Досада, что не попали на Олимпиаду-76, осталась?

       – Есть такое дело. Но прошлого не вернешь. У меня до этого была травма, мениск. Сделали операцию, все прошло удачно. Вроде бы как восстановился, но сказали, что я еще не готов. Обида была страшная. Даже хотел закончить с футболом. Мне тогда уже стукнуло 30 лет. Но обнадежили меня: будут еврокубки, нужно готовиться.

       – В 1976-м упор был сделан на Олимпиаду. Может, поэтому “Динамо” не смогло выйти в финал Кубка чемпионов, хотя по уровню игроков вполне этого заслуживала…

       – Да, точно. Мы проиграли в полуфинале немцам, менхенгладбахской “Боруссии”. Дома, кажется, выиграли – 1:0, а потом в гостях уступили 0:2. Вообще, я не очень помню все нюансы. Хотя “жарко” было, скандал, команда взбунтовалось. Накопилось, знаете ли.

       – Вас даже считали зачинщиком всего…

       – Да ну какой зачинщик… Я просто резко выступал тогда. Кипела обида, что не взяли на Олимпиаду. Понятно, что проблемы начались еще в Монреале, где я не был. Получается, что я остался в Киеве, чтобы готовить бунт. Смешно…

       – Если бы что-то подобное произошло в команде, которую тренировали вы, как бы поступили?

       – Сложно сказать. Постарался бы найти какой-то компромисс еще на ранней стадии, чтобы не доводить дело до большого бунта, скандала. Правильней всего было выяснить причины, которые побудили к такому недоверию со стороны игроков. Если бы тогда все это выяснили, то дальше потекло бы спокойным руслом. После скандала я остался в команде, но было тяжело работать с Лобановским, год за два шел (смеется. – Авт.). Он перестал меня ставить в основу, а я принципиально не хотел уходить из клуба. Болельщики кричали: “Муню на поле!”, только потом он выпускал меня, а в следующей игре снова сажал на скамейку. Еще год отыграл, а потом без заявлений, без ничего ушел.

       – А после с Лобановским общались?

       – Со временем, когда все перекипело. Искал возможности извиниться перед ним. И сделал это, правда, по телефону. Мы перезванивались. Чувствовалось, что все-таки обида у него осталось. Но мы встречались, беседовали. Правда, только на тренерских советах. А хотелось поговорить по-человечески, выпить чарку…

“ПРИЧИНЫ НЕУДАЧ ИЩУ В СЕБЕ”

       – Говорят, что хорошему футболисту, чтобы стать классным тренером нужно убить в себе игрока…

       – Сейчас прошло столько времени. Я не могу сопоставить, мол, мы когда-то играли так, а вы сейчас так. Близко даже нет такого. В процессе самой работы бывает, что рассказываешь эпизоды нашей жизни футбольной, как мы относились к работе. Как сам стремился достичь результата. Это не рассказ о моей игре – это тренерская работа. Никогда я не говорил своим футболистам, что вы такие-сякие, а мы в свое время играли лучше, профессиональнее. Конечно, были у нас срывы. Нарушали режим. Но когда мы выходили на поле – это не должно было чувствоваться. Мы полностью отдавались футболу.

       Ребята знают историю, где играл Мунтян. Я не рассказываю, что был на чемпионате мира. Зачем? Чего мы добились там? Стали бы мы чемпионами, призерами – это был бы действительно успех.

       – То есть, выход в четвертьфинал мундиаля-70 вы не считаете успехом?

       – На предыдущем чемпионате мира наша сборная заняла четвертое место. А мы даже не смогли этого повторить. Выиграй мы тогда у Уругвая, можно было бы о чем-то говорить. Было ли что-то “нечисто” в том матче – это уже дела давно минувших лет. Просто нужно было играть до конца. Вот именно такие эпизоды ребятам и рассказываешь. А не то, как ты останавливал мяч, отдавал пас или бил по воротам.

       – И все-таки, чего не хватает вам как тренеру? Были же хорошие результаты и в “Оболони”, и в молодежной сборной, и в Черкассах…

       – …И в Африке. Команда стала чемпионом Мадагаскара… Не знаю, толком и сам не могу разобраться. Отчасти, может такая судьба. Попадаешь в какие-то коллективы, где надеешься на то, что дано будет время, чтобы себя реализовать. По идее за короткое время вряд ли что-то можно сделать. У кого-то это получается. Наверное, они больше знают. Может, обладают каким-то даром. С другой стороны, огромное значение имеет комплектация команды. А по ходу, когда ты принимаешь команду, пытаешься что-то изменить, найти пути. Для этого нужно время, финансовая стабильность клуба…

       Я ищу причины прежде всего в себе. Если взять “Оболонь”, с которой я работал во второй лиге, то там было проще. Ребята заинтересовались той идеей, которая была поставлена руководством клуба, и, надеюсь, моей работой. Когда есть мотивация у ребят, конечно, работать легче.

“РЕБРОВУ ВАЖНО НАЙТИ ПРАВИЛЬНУЮ ПОЗИЦИЮ”

       – В Украине сейчас есть такие полузащитники, которых можно сравнить с вами, с Заваровым?

       – Я, во-первых, себя со стороны не видел. Разве что по телевизору, когда мы разбирали игры, но это были лишь эпизоды. И честно вам скажу, что не знаю, как именно я играл. Вообще, где бы я не работал, всегда очень пристрастно относился к полузащитникам. Если играет полузащита – то и команда будет играть.

       – Молодые-перспективные Алиев, Милевский – на ваш взгляд, смогут ли они достичь европейского уровня?

       – Европейского?! Сейчас для них главное добиться места в основном составе! А потом постепенно пытаться чего-то достичь в Европе. Им нужно понять одну простую вещь – ребята, вы еще ничего не достигли. Вам сейчас дается колоссальный шанс, чтобы вы его как-то оправдали. Задача тренера – правильно распорядиться этими кадрами. Тот же Алексей Михайличенко столько лет отыграл в дубле. И переживал, и хотел уходить, но в один прекрасный день у него все сложилось. Он стал олимпийским чемпионом, заиграл в основном составе.

       – Как работать с молодыми, для вас не секрет. В свое время вы руководили молодежной сборной, из которой вышли Шевченко, Ребров, Шовковский…

       – … Федоров, Ващук, Дима Парфенов… Хорошая была команда. Тогда в начале 90-х так совпало, что подобрались очень сильные ребята. Да и селекция была приличная. Это же были первые годы независимости Украины. Впервые олимпийская сборная участвовала в отборе на Игры. Тогда у меня было два года с конца 1992 по 1994-й. За это время просмотрели 70-80 ребят. Из них уже выбрали тот костяк, который блеснул тогда и играет на хорошем уровне до сих пор.

       – Из той сборной некоторых вы взяли к себе в “Ворсклу”…

       – Самое интересное, что до Полтавы практически ни с кем не общался. Не поверите. И вдруг, когда появился в “Ворскле”, начались звонки: “Федорович, можно приехать?”. Говорю: “Конечно”. Когда я принял команду, положение было очень тяжелое. Практически осталось три человека, а через две недели нужно было начинать играть. Тогда и Виталик Пушкуца свою лепту внес. Он только своим присутствием на тренировках давал хороший пример другим. Не говоря уже о Сане Свистунове, Коле Закатюке, Сереже Долганском…

       – Не можем не спросить о Сергее Реброве. Как думаете, сможет ли он по-настоящему заиграть в “Динамо”?

       – Сам факт его возвращения и для команды, и для него самого – большой плюс. Парню хочется играть, и играть стабильно. Да, он где-то набил шишки, но прошел хорошую школу. И дело не в возрасте, это здесь ни при чем. Вообще, я сам не был в такой ситуации: играть за рубежом, потом вернуться. И мне очень сложно понять его нынешнее психологическое состояние. Хочется пожелать ему, во-первых, уйти от травм. Это не дай Бог. Избежав их, Сережа может помочь команде. Важно также найти для него правильную позицию на поле. Работая в олимпийской сборной вместе с ним, постоянно искали его амплуа. Я это прекрасно помню, как вчера было. Искали то место, где он может полностью раскрыться. Остановились на том, что Ребров играл оттянутого нападающего. Атаковал из глубины, и получалось это у него неплохо.

О нем говорят

       Стефан РЕШКО, защитник “Динамо” 70-х:

       “Для меня Володя, в первую очередь, профессионал. Когда зимой в 76-м он получил травму во время подготовки к Олимпиаде, ему пришлось готовиться самому. И надо же такому получиться, когда все мы проходили тестирование незадолго до выезда в Монреаль, именно показатели Мунтяна оказались самыми лучшими. Но Васильич все равно решил не брать его в Канаду… А еще Владимир – очень доброжелательный, порядочный человек. Я ведь в команду пришел фактически крестьянином, это они с Толей Бышовцом интеллигентами слыли. Но на нашем общении это не отобразилось”.

       Валерий ЛОБАНОВСКИЙ (Из книги “Бесконечный матч”):

       “Этот полузащитник, обладавший неповторимым почерком и своеобразным видением игры, демонстрировал безукоризненную технику, по-кошачьи мягкое обращение с мячом, отменную координацию, умение мгновенно принимать верные решения и вместе с тем нанести точный, сильный удар. Ему не возбранялось использовать свои лучшие индивидуальные качества. Напротив, его непредсказуемые ходы, в которых разбирались только партнеры, отменно дополняли командную ифу, придавали ей яркость, элегантность, некоторый шарм”.