Форвард донецкого “Шахтера” и сборной Украины Алексей Белик побывал в гостях на “прямой линии” в газете “Команда” и ответил на многочисленные вопросы журналистов и болельщиков.
— Леша, последние поединки сборной Украины ты пропустил из-за травмы. Что случилось?
— К счастью, ничего серьезного. Просто перед игрой с «Олимлиакосом» я почувствовал колющую боль в задней поверхности бедра. Поэтому я не мог продолжать тренировки и два дня ограничивался тем, что бегал по кругу и проходил восстановительные процедуры. Потом все будто бы нормализовалось. В матче со «Сталью» я отбегал все 90 минут, и никакая боль меня не беспокоила. В сборной до поры до времени тоже все было хорошо, но во время предыгровой тренировки, когда я делал ускорение, эта боль появилась снова.
— Тренерский штаб сборной очень расстроился?
— Олег Блохин не говорил мне напрямую о том, что я гарантированно буду играть, но дал понять, что на меня рассчитывают. Олег Владимирович спросил, что за травма у меня была. Я ответил, что сильно напряглась мышца и болела два или три дня. А он в ответ пошутил: «Мышца так напряглась, что ты потом со «Сталью» сразу два гола забил? Дай Бог, чтобы она у тебя так и перед Италией напряглась».
— Тем не менее за поединком с итальянцами ты вынужден был наблюдать со стороны. И как впечатления?
— Считаю, мы играли вполне нормально. Что касается момента с пенальти… Да, там, пожалуй, было нарушение, но если бы точно такое же нарушение было в штрафной соперника, я сомневаюсь, что арбитр указал бы на одиннадцатиметровую отметку. Думаю, если бы не этот эпизод, мы смогли бы довести встречу до ничьей. У нас ведь были хорошие шансы для того, чтобы сравнять счет. Если бы у Италии не было такого форварда, как Тони, Украина вообще могла бы играть с ней на равных. Он фактурный, здоровый, его фактически невозможно сдвинуть с места, и он сделал всю игру своей сборной.
— Твой коллега по атаке Андрей Воробей буквально на глазах превратился из острого нападающего в полузащитника. А ты бы мог поменять амплуа?
— Решение о смене амплуа должен принимать тренер. Что же касается лично меня, то в полузащите я бы вряд ли смог сыграть. Хотя я начинал свою футбольную карьеру именно на позиции хавбека, играл и справа, и слева. Меня нельзя назвать быстрым и резким футболистом, мне, скорее, присущ силовой футбол, поэтому я бы, наверное, смог сыграть в центре защиты или по игроку. Конечно, противодействовать такому юркому и стремительному исполнителю, как Вилья, я бы не смог. Зато, наверное, смог бы сыграть даже против такого на¬падающего, как Тони. Кстати, у меня уже был опыт игры в защите, когда я выступал в сборной у Анатолия Крощенко, Водном из решающих матчей играл почти полтайма против рослого форварда из сборной Румынии, и встреча закончилась вничью— 0:0.
— Создается впечатление, что ты себя более комфортно чувствуешь в сборной страны, а не в клубе…
— В сборной по сравнению с клубом немного другая атмосфера. Все украинцы, все говорят на одном языке. Есть определенный круг кандидатов в национальную команду, которые вызываются постоянно. Конечно, из-за травм могут происходить изменения, но меняется человека два-три, не больше. Я тоже жду своего шанса и стараюсь его использовать. В сборной мне доверяют, как клубе ситуация несколько иная. У нас слишком много футболистов для того, чтобы была нормальная конкуренция. Мистер Луческу любит ротацию состава, но такая ротация… Я понимаю, когда тренер говорит, что хочет всем дать поиграть, чтобы мы не потеряли свои места в сборных. Но… Трудно выходить на поединок с мыслью о том, что наставнику во что бы то ни стало надо что-то доказать. Нужно, конечно, этого хотеть, но когда слишком сильно чего-то хочешь, как назло, ничего не получается. А играть надо с мыслями о том, как бы принести пользу команде. У Луческу своя методика. Да, надо всех посмотреть и всем дать шанс, но после этого ведь нужно, наконец, определиться и кого-то выбрать!
— Футболисты «Шахтера» — известные люди, их часто привлекают ко всевозможным благотворительным акциям. Тебя это не тяготит?
— Нет. Мирча Луческу посылает меня на подобные мероприятия довольно часто. Мы ездили в Алчевск и рисовали на стене в школе, где-то еще танцевал и, где-то пели. Меня как раз первого послали ездить по школам разучивать е детьми гимн «Шахтера». После всего, этого я сказал, что продлю контракт, но буду не в футбол играть, а петь, рисовать и танцевать.
— То есть с голосом и слухом у тебя все в порядке?
— Признаться, раньше за собой такого не замечал. Но однажды к нам на базу приехала девушка — прослушивать, у кого какой голос. Она-то во мне и разглядела музыкальные таланты. Мы заходили к ней по одному и пели. Я сначала даже растерялся, не знал, какую песню выбрать. А потом как выдал ей: «Два кусочека колбаски у тебя лежали на столе…» Она послушала и говорит: «Подходишь! Будешь начинать гимн». В общем, я согласился.
— Леша, это Александр из Донецка звонит. Ты воспитанник донецкого футбола и с самого наняла карьеры играешь за «Шахтер». Ты готов повторить подвиг Франческа Тотти и все время выступать за один клуб?
— Я думаю, что сегодня Алексей Белик для «Шахтера» значит чуть меньше, чем Франческо Тотти для «Ромы». Но, в принципе, я готов повторить его подвиг однако при этом хочется не просто быть в команде, а еще и играть.
— Здравствуйте! Меня зовут Даша, я живу в Донецке. Я бы хотела спросить у Леши, что он думает о лимите на легионеров.
— С лимитом получается довольно неоднозначная ситуация. С одной стороны, это хорошо— как ни как три украинца выходят в «основе». С другой стороны, после введения лимита на легионеров «Динамо» и «Шахтер» взяли самых качественных украинцев из других команд, но все равно эти игроки попадают в состав не так часто, как хотелось бы. А если каким-то украинским исполнителем заинтересуется зарубежный клуб, то из-за лимита его вряд ли отпустят играть и получать игровую практику в чемпионате другой страны. Ну и тренеру тоже тяжело. Например, если он выпускает вместо одного из трех украинцев легионера, то ему тут же приходится делать и вторую замену, снимать кого-то из иностранцев и выпускать футболиста с украинским паспортом. Может быть, эта система с лимитом еще не совсем доработана? Может быть, есть смысл сделать как-то иначе, не зацикливаясь именно на количестве украинцев на поле? Например, как в Англии, где легионер должен играть 75% матчей за сборную? Или еще что-нибудь придумать…
— Алексей, Енакиево беспокоит. Меня зовут Лариса. Ты сам почувствовал пользу от того, что ввели лимит?
— Повторюсь, двоякая ситуация. С одной стороны, украинцы гарантированно имеют место в составе, с другой—хотелось бы быть уверенным в том, что сегодня ты играешь не потому, что есть лимит, а потому, что ты действительно сильнее того или иного футболиста.
— Да, но мне кажется, что три человека — это очень мало.
— Да, я с вами согласен. Сразу десять бы уже сделали (улыбается). Конечно, тяжело пробиться в таких условиях. Особенно молодым ребятам. В ведущих европейских командах тоже играют легионеры, но все равно там больше внимания уделяется местным воспитанникам. «Шахтер» сейчас тоже начал говорить о том, что у него есть детско-юношеская школа, есть интернаты, и стал заниматься подрастающим поколением.
— Мне кажется, у наших ребят гораздо больше желания играть, чем у некоторых иностранцев. Ведь большинство легионеров — это временщики…
— Но не стоит забывать и о том, что есть легионеры, которые очень хорошо подходят нашей команде по духу. Например, Левандовски, Хюбшман, которые бьются до конца, сражаются.
— Ну а Брандао? Я думаю, любой из наших ребят сыграл бы лучше! Хотя бы из чувства патриотизма!
— Мне неудобно обсуждать партнера по команде…
— Ну и не обсуждай. Просто люди говорят именно так. Спасибо большое, мы тебя очень любим!
— Меня зовут Григорий, я из Макеевки. Алексей, почему у нас сейчас такое засилье иностранных футболистов? Вот Луческу говорит, Гай хорошо сыграл, а потом Гая не оказывается даже в запасе… Почему такое отношение? Почему тебя на поле не выпускают?! В сборную Олег Блохин тебя приглашает, а в основной состав в клубе тебя не ставят. А как только международная встреча, так вообще играют от силы три украинца, а все остальные — иностранцы. Если бы они хоть играли на высоком уровне, были сильнее: украинских исполнителей, но ведь нет таких легионеров. Почему такая ситуация I в «Шахтере»?
— Руководство клуба и тренер пришли к выводу, что в Украине мало футболистов, которые могли бы достойно выступить в Европе. Сейчас нас много легионеров, но результат, наверное, какого хотелось бы. Поэтому сложно ответить на этот вопрос.
— Но ты ведь не хуже тех же Брандао и Агаховы. Ты сильный, напористый. Когда я смотрю, как ты играешь, просто душа радуется. А Мирча Луческу тебя не ставит в основной состав…
— Я очень расстроен, что не вы тренер «Шахтера» (смеется).
— Мне просто за тебя обидно. Я за твоей игрой слежу давно, с тех пор, как ты начал выступать за «Шахтер». У вас сейчас нет такого игрока, каким раньше был Соколовский по прозвищу Бригадир. Тимощук не может так сплотить команду и повести ее за собой, как это делал он…
— Мой отец всегда говорит, что если бы он был тренером «Шахтера», он бы всех футболистов разок сводил в шахту, и, после этого мы бы точно минимум до полуфинала Лиги чемпионов каждый раз доходили бы. Я застал те времена, когда в «Шахтере» выступали Ателькин, Орбу, Старостяк. При них попробуй не доиграй эпизод до конца. Тогда дух был какой-то особенный, и легче было сплотить игроков. А сейчас на одного легионера крикнешь — он обидится, на другого крикнешь ему по барабану. Нашему капитану очень тяжело настраивать команду.
— Какие у тебя отношения с партнерами и с главным тренером? Тебе не мешает, что Мирча Луческу не говорит с тобой на одном языке?
— С партнерами у меня хорошие отношения. Ясно, что за пределами поля я общаюсь не со всеми, а с теми людьми, которые мне ближе. Что касается Мирчи Луческу, то нам в общении очень хорошо помогает второй тренер — Александр .Спиридон. У Скалы и Шустера тоже были переводчики, но они просто переводили его слова нам, а наши — ему. А Александр Федорович, кроме русского и румынского языков, очень хорошо знает футбол. Если раньше говорили, что это проблема — донести до игрока ту или иную футбольную фразу, то сейчас это уже не вопрос. Александр Спиридон хорошо разбирается в футболе, ведь сам и играл, и был тренером.
— Меня зовут Анна. Я хочу задать Алексею нефутбольный вопрос. Что для тебя является главной опорой в жизни?
— Конечно, как и у любого человека, это семья. Это люди, которые поддержат тебя в трудную минуту, будут рядом, не только, когда тебе сопутствует удача, но и когда у тебя что-то не получается и ты нуждаешься в помощи, совете или даже в том, чтобы тебе указали на твои собственные ошибки. Лично для меня такой отдушиной является именно семья.
— Чем бы ты скорее согласился пожертвовать— семьей или возможностью играть в футбол?
— Наверное, возможностью играть в футбол. Семья должна быть на первом месте. Ведь играешь же и для болельщиков, и для родных и близких. Поэтому, если не будет семьи, то смысла играть вообще нет.
— Ты ведешь себя довольно сдержанно. В своих послематчевых интервью всегда говоришь, что сыграл не в полную силу, даже если забил два гола. Откуда такая скромность?
— Я просто такой человек. Вот мы в Валенсии проиграли— 0:2, я просто боюсь ехать по городу на своей машине. Мне кажется, что все смотрят на меня: «Елки-палки, вот едет на дорогой машине, а в футбол играть не умеет!» После не самых удачных матчей чемпионата мне ребята часто предлагают съездить в город покушать, а я всегда отказываюсь. Не потому, что я замыкаюсь в себе после поражения, просто я предпочту в такой момент побыть с семьей, спокойно Обсудить, что к где не получилось.
— Говорят, ты любишь дискотеки..
— Когда мне было 18 или 19 лет, то любил. А сейчас это уже не мое. Конечно, в молодости у тебя появляются деньги, свобода. Как говорил Яковенко, «оно все блестит, горит», все эти казино, ночные клубы… А сейчас я уже года че¬тыре не хожу по дискотекам. Лучше сходить посидеть в каком-то кафе. Тем более что в Донецке совсем мало дискотек. Не то что в Киеве.. Хотя недавно, после игры со «Сталью», мой друг и его девушка уговорили съездить на дискотеку. Я побыл там немножко и уехал, потому что почувствовал, что это уже не мое. Хотя, когда мне было 20 лет, я думал, что это и в 60 будет мое (смеется).
— Из Киева беспокоят. Меня зовут Александр. Говорят, у тебя уникальная собака. Какой она породы?
— Собака у меня породы Лабрадор, зовут Томас. Мне ее привез Геннадий Зубов. Получилось, что щенок был очень качественный и выиграл все возможные призы. Теперь его потомство просто нарасхват. Такая собака есть у Татьяны Овсиенко, они через руководство клуба попросили подарить им щенка. Ринат Леонидович, к слову, тоже интересуется разведением собак и высоко оценил мою.
— А если бы Золотая Рыбка предложила выполнить три твоих желания, что бы ты загадал?
— В первую очередь попросил бы крепкого здоровья моих родных и близких, во-вторых, попросил бы тех качеств, которых мне недостает как футболисту — мне не хватает скорости, ну и на воротах я не умею стоять (смеется). А третье желание…
— Девушку своей мечты ты уже встретил?
— Да, поэтому на это желание нет смысла тратить… Третье пусть украинский футбол поднимается и становится таким же честным и качественным, как, скажем, английский.
— Следующую прямую линию газета «Команда» проводит с Олегом Блохиным. Какой вопрос ты бы хотел ему задать?
— (После паузы). Даже не знаю…
— А я спрошу у Блохина, почему он не всегда ставит Велика в состав национальной сборной, и попрошу выпускать тебя на каждую игру еще много лет!
— Спасибо, тогда я попрошу Золотую Рыбку, чтобы всегда находился такой человек, который мог бы задать Блохину такой вопрос (смеется).
Источник: ФК “Шахтер” (Донецк)