Ранее было опубликовано небольшое интервью Андрея Воронина, в котором нападающий “Ливерпуля” объяснял причины конфликта с Олегом Блохиным. Сегодня вы имеете возможность прочитать беседу, которая состоялась в четверг поздно вечером, в полном объеме.
– Андрей, ваш конфликт с Олегом Блохиным продолжается не первый день. Расскажите, что произошло в день матча Украина – Италия.
– Узнал, что не выйду в основе в два часа дня – Блохин обычно вызывает игроков, заявленных на матч на собеседование. Никаких объяснений не последовало. Видимо, Олег Владимирович считает, что разговаривать с игроками, что-то объяснять, просить, не входит в его обязанности.
Постоянно играю в Ливерпуле, забиваю, набрал хорошую форму, а тренер просто не ставит меня в состав. Не понимаю, не вижу причины. И так было уже не один раз. Сборная играет не так часто, как клубная команда, и поэтому очень тяжело привыкнуть, что ты то попадаешь в состав, то – нет.
Пошли слухи, будто дала себя знать старая травма, но это не так, никакого повреждения не было. С коленом вообще никаких проблем. Просто нагрузил мышцу, там капсула, и она дала о себе знать. Личный массажист Андрея Шевченко за сутки промассировал эту мышцу, поставил меня на ноги. Понимал, что предстоит очень ответственная игра с Италией, готовился, хотел играть. Для того, чтобы выйти на поле, пришлось пройти курс уколов. Но оказалось, что это никому не нужно.
Что касается лишних килограммов… На протяжении 12 лет играю в Европе, и почему-то мне никто и слова не сказал о лишнем весе. Уже лет 5-6 держусь на уровне 80-82 килограмма. Когда-то, еще в молодежке, определили норму 78 кг – мне тогда было 18. От этой цифры и отталкивались, постоянно говорили о лишнем весе, в том числе и во время чемпионата мира. Подошел с Малютой, и мне два кг к норме прибавили, стало 80. Сейчас набрал 82, но дело в том, что в Англии мы часто занимаемся в тренажерном зале, поэтому у меня большая мышечная масса. Так что версия о лишнем весе больше похожа на отговорку, чтобы не ставить игрока в состав.
За день до игры у нас произошел небольшой конфликт. Я беседовал с кем-то, речь шла о лечении колена. Блохин вмешался, стал говорить, что пусть Рафа Бенитес за меня волнуется, а он упрашивать играть не будет… Непонятно, к чему это было сказано, меня никогда не нужно было просить сыграть за сборную. Не раз бывало, что выходил на поле даже с микротравмами, и всегда отдавал игре все силы. Стало очень обидно, что в сборной такое отношение.
Терпение лопнуло, когда Олег Владимирович начал обвинять меня в пропущенном голе. Вышел к бровке, и “напихал” мне по полной программе, в выражениях не стеснялся. Начал махать руками, кричать. Я показываю жестами, мол, не виноват, а он продолжает. Начал даже “угрожать”: “Сейчас я тебя поменяю”. Как будто я маленький мальчик, и меня можно напугать заменой. И так вышел на 20 минут, а теперь – менять. Говорю – пожалуйста, меняйте, развернулся, и вышел за пределы поля. Блохин сказал поговорим после. Игра закончилась, зашли в раздевалку. И началось…
– Как вы намерены выйти из сложившейся ситуации? Без откровенного разговора с Блохиным, похоже, не обойтись.
– Когда-нибудь мы, конечно же, встретимся, или поговорим по телефону. Знаю, что Блохин заявил на пресс-конференции, что он, мол, извинился перед Ворониным, а Воронин – нет. Да, Олег Владимирович извинился. Когда я сказал, что не нужно меня оскорблять, он при всей команде сказал “извини”. Но потом опять все началось сначала. Можно ведь было сделать по-другому. Мы могли спокойно поговорить и решить все вопросы. Но после проигранного матча и Блохин был на взводе, и я – тоже. Я готов принести извинения, погорячился, перегнул палку.
И все-таки – нужно реально понимать ситуацию и поступать адекватно. А если извиняться, а через две минуты снова нанести оскорбление – какой в этом смысл?
Мне пришлось работать со многими тренерами, и со всеми складывались хорошие отношения. Ни от кого из них никогда не слышал оскорблений, никто не пытался лишить меня слова. И главному тренеру сборной тоже такого не позволю. Сказал в среду при всех, что Блохин, простите за грубость, элементарно не имеет права закрывать мне рот. Тренер может сделать замечания по игре, указать на ошибки, на моменты, где я сыграл плохо. Если он считает, что я виноват в пропущенном голе – можно было спокойно сесть, разобраться, он бы мне объяснил, показал, я бы понял. Но унижать меня в присутствии всей команды, массажистов, докторов, обслуживающего персонала – на это он не имеет никакого права. Пусть он – Блохин. А я – Воронин. Мне не 15 лет, чтобы меня постоянно оскорбляли. А это продолжается уже очень долго. Все началось с того момента, как Блохин принял сборную. Вспоминают наш конфликт во Львове, но ведь немногие знают, что происходило на базе, за закрытыми дверями. Сначала я не знал, в чем причина. Знакомые смеялись, мол, Блохин тебя особенно любит. Знает, что я способен на большее, и поэтому специально меня задевает, чтобы разозлить.
Два раза чуть было не ушел из лагеря сборной во время чемпионата мира. Блохин постоянно подтрунивал надо мной, и довольно жестоко, на глазах у всех. Обида накапливается, хочется высказаться, тем более, что я в состоянии это сделать. Терпел очень долго, держался. Мечтал сыграть на чемпионате мира, и поэтому приходилось держать обиду в себе, как говорится, съесть и забыть. Многие люди подходили ко мне, говорили, мол, Андрей, все нормально, не обращай внимания, ты знаешь, что он тяжелый человек. Промолчи, отойди в сторону, и все. Какое-то время у меня это получалось. Но и у меня характер не простои. Блохин не любит, когда ему отвечают. А я такой человек, что не могу терпеть. Если мне говорят по делу, если я в чем-то виноват – с удовольствием выслушаю и приму к сведению, но когда из меня постоянно делают крайнего – на футбольном поле и за его пределами! Рано или поздно всему приходит конец.
– Как вы теперь представляете себе возвращение в национальную команду?
– Если бы все прошло по-другому, то, быть может, недели через три все бы утряслось, разрешилось само собой. Теперь не знаю, как все будет выглядеть. Не хотелось так заканчивать этот отборочный цикл. Всегда с большим желанием приезжал в сборную, хотел играть за свою страну, отдавал на поле все силы. Как будет дальше – не знаю. Вопрос не ко мне. Осталось провести четыре матча в группе, теоретические шансы у нас еще есть, но практических – никаких. Начнется отбор на чемпионат мира – посмотрим. Может, все будет нормально. А если нет – что ж, значит, такова моя судьба.
– Как вы переживаете сложившуюся ситуацию?
– Сейчас тяжело сказать, ведь прошел всего один день. Сразу после матча был очень расстроен. Несколько часов спустя размышлял о том, чем это все для меня может закончиться. Ситуация крайне неприятная. Футболист и тренер прилюдно ведут разговор на повышенных тонах. Когда такие вещи выходят за пределы раздевалки, все знают и видят – это неприятно и просто некрасиво. Но уже ничего не вернешь, как получилось, так получилось.
Я всегда приезжал в сборную, и на официальные, и на товарищеские игры. У меня в команде со всеми хорошие отношения – и с ребятами, и с поварами на базе, и с водителями, и, конечно же, с тренерами. А с Блохиным у нас отношения, к сожалению, не сложились изначально. Знал, что когда-то произойдет взрыв. Конфликт среды не готовился целенаправленно, произошел всплеск эмоций, всего, что накопилось. Мы с Блохиным – разные люди, и у нас совершенно разные взгляды на многие вещи. Независимо от возраста, заслуг, регалий – нужно просто уважать друг друга. Уважать отдельных игроков, уважать всю команду, уважать каждого просто потому, что он – человек. У меня же сложилось впечатление, что Блохин меня просто не уважает. Я никогда не был марионеткой, и никогда не буду.
– А вы уважаете Блохина?
– Еще в детстве смотрел матчи с его участием. Уважаю Блохина как личность. Человек достиг очень высоких результатов, стал лучшим игроком Европы, он заслуживает уважения. Но есть отношения тренера и игрока, есть просто человеческие отношения. Никогда не позволял себе разговаривать на повышенных тонах со старшими. Наверняка сказал что-то лишнее, и еще раз приношу извинения. Я вырос в Европе, видел только уважительное отношение тренера к игрокам. Сегодня вернулся в Ливерпуль, и на тренировке еще раз понаблюдал, как общается с игроками Бенитес. Для одного из лучших тренеров Европы нет абсолютно никакой разницы кто перед ним – сам Джерард или же 20-летний мальчик, который только-только пришел в клуб. Он ко всем относится одинаково, со всеми разговаривает по-дружески, всегда улыбается. Я за эти три месяца ни разу не слышал от него ни одного громкого слова. Чтобы он кого-то попытался унизить, еще и на людях – это и представить себе невозможно.
Если Олег Владимирович хотел просто поговорить со мной – не вопрос, просто позвал бы меня, сели бы и поговорили даже не как тренер и игрок, а просто по-мужски. И ведь были у нас уже такие разговоры, и мы решали вдвоем. Всегда, когда мы беседовали с глазу на глаз, у нас хорошо складывался разговор. Но если рядом появлялись другие люди, Олег Владимирович почему-то всегда пытался поставить себя выше всех. Я никогда такого не делал и никогда себе такого не позволю. Считаю, что если между людьми возникают какие-то проблемы, то их нужно решить спокойно, а не при всех унижая и оскорбляя людей.
У меня были проблемы с тренерами, меня не ставили в состав, но никогда не доходило до того, чтобы тренер пытался сделать кого-то виноватым, унизить или оскорбить игрока, тем более в присутствии всей команды.
Источник: dynamo.kiev.ua