У этого интервью со знаменитым колумбийским голкипером Фаридом Мондрагоном – единственной звездой “Галатасарая” на Efes Pilsen Cup, не считая тренера Фатиха Терима, – своя предыстория. Весьма любопытная.
ТУРЕЦКИЙ ГАМБИТ
Корреспонденты “СЭ” надеялись побеседовать с вратарем после игры “Галатасарая” со “Спартаком” (этот матч состоялся в минувшую среду). Но – не сложилось. Вроде бы Мондрагон ходил под трибунами доступнее не бывает – только диктофон подставляй, но когда мы согласились подойти к нему, вдруг убежал на поле, натянув клубный тренировочный свитер почему-то голубого цвета. Видимо, трудная победа над “Спартаком” вынудила Терима нагрузить команду еще чуть-чуть – для профилактики.
Мы не пали духом. Более того, с этого момента корреспонденты “СЭ” стали сближаться с Мондрагоном, как поезда из пунктов А и Б. Правда, поезд из пункта Б совсем не спешил нам навстречу и неоднократно мог и вовсе повернуть в сторону. Судьба, однако, уготовила нам общие рельсы.
Прекрасно понимая, что вокруг команды Терима в Турции царит жуткий ажиотаж, бригада “СЭ” решила получить доступ к Мондрагону “по блату”. Уже на следующий день мы заручились поддержкой весьма уважаемого человека – генерального директора фирмы Endo-tour, принимающей “Галатасарай” в Анталье, Шамиля Ясаджана, которого хочется искренне поблагодарить за помощь. И отправились в роскошный новый отель “Титаник”. Владеющий русским турок Ясаджан вызвался быть переводчиком и гарантировал успех предприятия.
Более того, оказавшись в “Титанике”, он тут же подключил к операции хозяина огромной гостиницы, что, впрочем, показалось нам излишним. Ведь в российских командах (даже таких дисциплинированных, как “Сатурн”, например) – в межсезонье всегда можно поговорить с любым игроком, если не нарушать при этом распорядок дня. Но для пятнадцатикратных чемпионов Турции законы не писаны – они устанавливают их сами.
В холле “Титаника” обосновался эфенди Терим в окружении свиты из пяти человек. Все – с незамолкающими мобильными телефонами и обязательными рюмками турецкого чая. Кто только не ходил к ним на переговоры! Сам Ясаджан, парламентеры от хозяина отеля, клубные и гостиничные менеджеры. И все возвращались ни с чем. Пресс-атташе “Галатасарая” Тургай Вардар, как заведенный, отрицательно качал головой в течение трех часов, пока мы наносили могучий удар по запасам кофе в “Титанике”. А когда началась тренировка, стало понятно, почему он это делал.
Под проливным дождем вокруг тренировочного газона гостиницы медленно трусили игроки. На поле не происходило ровным счетом ничего, но передвижная телестанция с круглой антенной на крыше транслировала происходящее в прямом эфире на всю страну. У бровки трудились еще два видеооператора с камерами, полдюжины фотографов и десяток людей с блокнотами. Мокрый с головы до ног пресс-атташе, удостоивший нас, наконец, личной аудиенции, объяснил, что шансов поговорить с Мондрагоном, что называется, с кондачка абсолютно нет. “Блат” не имеет никакого значения – нужен факс из редакции, который позволит поставить нас на лист ожидания, где уже числятся несколько турецких журналистов. Если они узнают, что русские влезли вне очереди, то поднимут шум и обвинят клуб в неуважении к турецкой прессе.
Сказав все это, пресс-атташе сунул нашу визитку в мокрый карман и сосредоточился на созерцании тренировки. А мы занялись организацией факса из Москвы, не веря в его эффективность ни на йоту И зря, между прочим. Потому что в пятницу пришло SMS-сообщение: факс получен, время найдено, Мондрагон нас ждет.
Победа? Как бы не так! Мондрагон действительно ждал нас в холле “Титаника” в субботу ровно в 13.30. Но едва мы направили на него диктофоны, выяснилось, что за три года в Турции колумбиец так и не выучился говорить по-турецки! А значит, как нам объяснили, цепочка переводчиков могла быть только такой: Ясаджан – с русского на турецкий, пресс-атташе – с турецкого на французский. Игравший в “Метце” Мондрагон отвечал нам на языке Бальзака, а затем информация двигалась к нам тем же лингвистическим зигзагом.
Понятно, что лучше всего эта языковая эстафета доставляла слова “да” и “нет”. Настроение стремительно портилось: сидевший напротив Мондрагон оставался для нас таким же недоступным, как и все три предыдущих дня. Сложность общения на трех языках привела к тому, что корреспонденты “СЭ”, зарапортовавшись, вплели в разговор еще и английские реплики. Но, как оказалось, хорошо что вплели! Потому что в какой-то момент вратарь, уловив это дело, непринужденно заговорил по-английски, чем удивил, по-моему, даже пресс-атташе “Галатасарая”. И ситуация в холле “Титаника” моментально упростилась.
ОБ ЭСКОБАРЕ – НИ СЛОВА
Первый вопрос Мондрагону был припасен заранее. Мы надеялись с его помощью сразу же расположить к себе колумбийца, которому вечером предстояло играть в финале Efes Pilsen Cup.
– В России помнят, как во время минуты молчания перед матчем Лиги чемпионов-2002/03 “Локомотив” – “Галатасарай” вы стали на колени в память о жертвах теракта на Дубровке. Вас не смущало, что из 22 участников матча это сделали вы один?
– Нет. Сделать иначе я просто не мог. Моя религия считает такое выражение скорби самым искренним проявлением печали. Да и стоит ли думать о реакции окружающих, если тебе очень жаль ни в чем не повинных людей и ты хочешь почтить их память?
– Упомянув о религии, вы имели в виду ислам?
Здесь необходимо пояснение, ибо вопрос о вероисповедании едва не поставил затею с интервью на грань провала в очередной раз – к счастью, в последний. Откуда год назад в наших СМИ появилась информация о том, что Мондрагон принял ислам, – неизвестно. В процессе подготовки к беседе этот любопытный факт был взят на вооружение, но ничего подобного, как выяснилось, вратарь на самом деле не предпринимал: как был католиком, так и остался.
Жаль, конечно, было лишаться массы интересных вопросов, связанных с этой темой, но хорошо хотя бы то, что Мондрагона наша ошибка скорее развеселила, чем разозлила. И, может, действительно отчасти сняла напряжение.
– А гол Лоськова в ответном матче в Стамбуле помните?
– Такие голы сложно забыть. “Галатасарай” тогда, признаться, не ждал от русских особой прыти. Ведь на “Али Сами Йен” редко кому удается нас обыграть. Именно недооценка соперника сыграла тогда с нами злую шутку. Хотя Лоськову, Евсееву и их партнерам следует все же воздать должное. Они не испугались рева трибун и блеснули настоящим футбольным мастерством. Вратари не любят называть голы в собственные ворота красивыми, поэтому скажу так: они не были вызваны нашими ошибками, а стали заслугой русских, доказавших свое умение хорошо играть в футбол.
– В адрес “Галатасарая”, должно быть, тогда прозвучало немало критики?
– В дни неудач с критикой в Турции перебоев не бывает. Здесь футбол – почти религия. Туркам нравится получать удовольствие от всего, что связано с футболом, – ради этого они готовы на многое, а некоторые из них – на все.
– Разве у вас на родине, в Колумбии, ситуация иная?
– Колумбийский футбол сейчас в кризисе. Впрочем, не только колумбийский. Даже в Бразилии и в Аргентине, где я когда-то выступал за “Аргентинос Хуниорс”, футбол сейчас переживает не лучшие времена. Клубы обнищали, хорошие игроки стремятся уехать за рубеж – все это сказывается на интересе к игре.
– Но ведь еще семь-восемь лет назад в Колумбии вокруг футбола кипели нешуточные страсти. Помните убийство Пабло Эскобара, забившего мяч в свои ворота на чемпионате мира в США?
– После этого вопроса Мондрагон вдруг разволновался. И принялся даже, дергая переводчика за рукав, что-то говорить ему по-турецки. Потом мы узнали, что именно. “Молчи, молчи!” – восклицал вратарь, не зная толком, как сформулировать свой отказ обсуждать эту тему. Нам же, чтобы прекратить расспросы об Эскобаре и футбольных делах наркокартелей, хватило обычного “No comment”, сказанного Мондрагоном через несколько секунд.
ЛУЧШИЕ – БУФФОН И ФИЛЬОЛ
– Какая из национальных вратарских школ представляется вам самой сильной в настоящее время?
– Ну почему же только в настоящее? Вратарские школы сильны как раз своими традициями. И самыми продуктивными я бы назвал традиционных “производителей” сильных голкиперов – Италию, Англию, Германию. Персонально же из действующих вратарей выделил бы Буффона.
– Но почему вы не отметили южноамериканских вратарей, среди которых во все времена были яркие личности – Игита, Чилаверт, Кампос, например?
– Потому что… забыл (тут Мондрагон улыбнулся). Вы действительно назвали известных голкиперов, двое из которых еще и весьма экстравагантны. Рене Игиту помнят во многом из-за его знаменитого “удара скорпиона”, когда он нырял рыбкой вперед и отбивал мяч захлестнутыми в полете ногами у себя над головой. Рискованный и красивый трюк, но вряд ли Игиту вызывали в сборную только из-за него. Просто у Игиты была такая манера игры, и даже из-за отдельных ошибок – помните, как его в центре поля обманул камерунец Роже Милла? – он не терял уверенности, оставаясь классным вратарем.
Чилаверт тоже человек с непростым характером, однако кто мог бы бросить в него камень в период его расцвета в середине 90-х? Мне же, честно говоря, нравился аргентинец Фильол, которого я считаю лучшим латиноамериканским голкипером последнего двадцатилетия. У него были отличные физические данные, прекрасная реакция, и, самое главное, он великолепно видел поле, читал игру, вселяя уверенность в партнеров.
– Его земляк Карлос Роа, выступавший в свое время за испанскую “Мальорку”, тоже неплохой вратарь. Но со странностями. К примеру, он упорно ждал конца света, который должен был прийти вместе с третьим тысячелетием, и по этой причине решил даже закончить карьеру. Что по этому поводу говорили в Южной Америке?
– Каждый человек имеет право распоряжаться своей судьбой без посторонней помощи. Роа прекратил выступления на самом пике карьеры, хотя его в тот момент звали “Челси” и “Манчестер Юнайтед”. Но конца света в итоге так и не дождался и продолжает играть в Испании – за “Альбасете”. Возможно, он сам пожалел о своем поступке, потому что возобновлять выступления на высоком уровне, насколько мне известно, ему было очень нелегко.
– А о российских или советских голкиперах у вас есть собственное мнение?
– Разумеется, я знаю имена Яшина, Дасаева или, скажем, Овчинникова, против которого играл в Лиге чемпионов. Но для того, чтобы выделить их в отдельную школу, у меня, честно говоря, не хватает информации о вашем футболе.
– Как вам, колумбийцу, живется в шумном многонациональном Стамбуле?
– Я очень люблю этот город и не хочу никуда из него уезжать. Конечно, это не значит, что закончу здесь карьеру: футболисты – люди подневольные. (Турецкие газеты писали о том, что национальная футбольная федерация планирует ввести лимит на легионеров, обязав клубы иметь в своем составе не более семи иностранцев. По слухам, в настоящее время Фатих Терим рассчитывает значительно омолодить “Галатасарай” и не хочет включать Мондрагона в это число. – Прим. авт.). Но чувствую себя в Стамбуле очень комфортно.
– А ваша семья?
– Детей у нас с женой пока нет, но мы очень надеемся, что сумеем ими обзавестись. Ну а супруга тоже привыкла к Турции.
– Популярность не лишает вас обычных радостей жизни? Как часто, допустим, вы имеете возможность искупаться в море или позагорать на пляже?
– Знаете, во время футбольного сезона на такие вещи просто не хватает времени. Кроме того, в Босфоре в районе Стамбула как-то не принято купаться. Для этого в Турции, имеющей выход к трем морям, существует масса других мест Раньше я обязательно проводил весь свой отпуск в Колумбии и не видел здешних курортных красот. А когда увидел – пожалел, что не приезжал сюда раньше. Теперь всякий раз выбираю для отдыха в Турции новое место и благодаря этому лучше узнаю страну, в которой играю.
Источник: Спорт-Экспресс