У Анатолия Демьяненко есть редкий дар: какие высоты легендарный защитник и тренер киевского “Динамо” ни покорял, на нем нет даже легкого налета высокомерия и заносчивости. Кажется, ни время, ни достижения его не меняют. Возможно, последние два с лишним месяца, как Игорь Суркис принял его отставку, Анатолий Васильевич стал выглядеть немного старше. Еще бы – в 25 лет появилась первая седина.
– Анатолий Васильевич, давно закурили?
– Давно. С этой работой разве не закуришь? Начал уже ближе к завершению карьеры игрока в компании друзей-нефутболистов. Сначала баловался, потом втянулся…
Когда играл, мы с одноклубниками часто собирались вместе: я, Игорь Беланов, Вова Бессонов, Андрей Баль, потом присоединился Саша Заваров. Брали детей, жен и вместе выезжали на природу. Даже там умудрялись о футболе спорить. Он в нас засел навсегда. Неравнодушное наше поколение.
– Сегодня в “Динамо” подобное практикуется?
– Тяжело судить – не вижу, что там сейчас происходит. Но думаю, любой футболист для себя анализирует проведенную игру. Бывает, после нее очень долго не можешь уснуть, все перевариваешь, вспоминаешь. Я, например, всегда прокручивал матч в голове: и будучи игроком, и тренером.
– В 1985 году вас признали лучшим футболистом СССР. Для защитников такое признание – большая редкость. Какими качествами нужно обладать, чтобы заслужить подобное звание?
– Пахать надо. Защитник ведь всегда в тени у нападающих, ему сложнее выделиться. За всю историю Советского Союза лучшими в стране стали немногие защитники: в 1972 году – Евгений Ловчев, в 1980-м – Саша Чивадзе. Но Саша был центральным, а я номинально слева играл. Хотя по жизни я правша. Так Валерий Лобановский решил. Сказал, как отрезал. Но ничего, здоровья хватало. Ведь беготню туда-назад через все поле не всякий выдержит.
– Сколько пробегали, сдавая тест Купера (за 12 минут необходимо преодолеть максимальное расстояние. – Авт.)?
– Около 3300 метров. А, например, Паша Яковенко, Ваня Яремчук и Вася Рац выдавали и по 3500-3600.
– Когда переходили в “Динамо”, сдавали тест?
– По большому счету, нет. Меня заметили на первом Кубке Переправы в 1977-м, где сборная Украины стала сильнейшей в Союзе. Я тогда еще за “Днепр” играл. Селекционер “Динамо” Анатолий Сучков подошел и пригласил. Я с перепугу взял и написал заявление. Потом “одумался”: “Отдайте заявление, я не пойду!” Вернулся в Днепропетровск, и пришлось писать письмо-отказ в Федерацию футбола в Москву, мол, не подумал и все в таком духе. На тот момент я уже полгода служил в армии в Днепропетровске: пришел, принял присягу, немного побыл в части и ушел.
– Когда в Киеве узнали, что служу, приказом перевели в столицу,
– продолжает Анатолий Васильевич. – Я скрывался, ночевал у друзей. А к родителям через каждые 3-4 часа приезжал “бобик” с людьми в форме. Страху нагнали, мол, не явится, посадим за дезертирство. А в январе 1979-го в Киев таки пришлось ехать – вызвали в сборную Украины, которая готовилась к Спартакиаде народов СССР. За мной, как оказалось, уже следили – в поезде ехал сопровождающий. Только вышел на вокзале, а меня – раз и в часть: выдали форму, сапоги, койку в казарме. 18 дней отслужил. Пришлось сдаться. Как только из “Динамо” приехал Михаил Коман, я тут же выпалил: “Давайте бумагу, напишу заявление”.
– Не понравилось в армии?
– Это кошмар! Конец января – начало февраля. Привезли нас на стрельбище: вспышка слева, вспышка справа, 0 градусов, дождь, снег. Одежда мокрая, сушить негде…
Я чего первый раз побоялся? Только за “Днепр” начал играть, а тут в “Динамо” зовут! Но судьба так распорядилась. Жалеть не о чем.
– А о том, что не переехали в Рим, хотя вас туда настойчиво звали?
– Тогда за границу не отпускали. “Рома” приглашала в 88-м, а “вольную” дали только через год. Но я получил травму и на год выбыл из строя. Конечно, хотелось бы попробовать себя в таком клубе, как “Реал”, “Рома”. Тем более, что они как раз желали видеть у себя атакующего защитника. Но, видно, не суждено было.
– Ваше прозвище в “Динамо” прижилось?
– Муля? Да… Оно у меня с 5 или 6 лет. У моего старшего брата был друг по фамилии Муравский, который жил этажом выше. У него была кличка Мурик, а я “р” не выговаривал и называл его Муликом. Отсюда и пошло. Но сейчас уже меня так не называют – возраст не тот.
– Как вас, молодого, приняли в новом коллективе?
– Хорошо, там хватало одногодок: Журавлев, Бессонов, Балтача, позже пришел Баль. Естественно, немножко побаивался, но… В январе 1979 года, провел два матча за дубль, и меня стали выпускать в основном составе. Все прошло как-то безболезненно. Мы дружили, чувствовалась уверенность в партнере, хотя и “напихать” друг другу могли. До драк не доходило, но ругали, например, почему ногу убрал или пас не отдал. Требовали полной отдачи, ведь зарабатывали один хлеб.
– Сейчас молодым сложнее пробиться в основу?
– Думаю, да. Легионеров много. А молодым шанс нужен. В этом возрасте психика нестабильная. Один матч сыграл неплохо, потом два провалил. Его место занял иностранец, а украинец, потеряв мотивацию, к себе требования снизил. Не понимает, что нельзя сдаваться. Впрочем, в нынешнем составе стабильности не хватает не только молодежи.
– Но ведь деньги нужно отрабатывать.
– Ценности меняются. К нынешнему поколению нужен другой, современный подход.
– Но и вы в свое время наверняка не считали дни до зарплаты.
– Жизнь была другая. Это сейчас все дорого, много разных соблазнов: круглосуточные дискотеки, рестораны на каждом углу. Мы тоже, конечно, ходили ужинать в ресторан, но тогда на 10 рублей можно было наесться до отвала. Да и времени на развлечения особо не оставалось: сборная, клуб, за два дня до игр закрывали на базе. Бывало, только отыграли, а вечером уже поезд в Москву. При таком графике о дискотеках забываешь. Лучше с семьей в выходной по лесу побродить.
– Со своей женой как познакомились?
– В Сочи. Мы там на сборах были. Она, кстати, тоже из Киева. Когда вернулись, позвонил ей. До свадьбы встречались с Еленой месяцев восемь. У нее был сын от первого брака, чуть позже у нас родилась дочка. Тарасу сейчас 24, Кате – 17 лет. Сын занимается мелким бизнесом, дочь планирует поступать в Университет им. Шевченко, на экономический факультет.
– Кроме футбола, какие у вас пристрастия?
– Люблю на лыжах покататься.
– Некоторым спортсменам катание на лыжах запрещено по контракту. Можно ведь получить травму.
– Ну, я же не летаю, как со скоростного спуска. Так, потихоньку. А к горным лыжам более-менее серьезно пристрастился лет 10 назад в Андорре. Наши знакомые-голландцы ехали туда, позвонили и предложили присоединиться. Рискнул. Встал на лыжи и поехал. Моментально вспомнил все, чему в детстве научился.
– Кроме лыж, чем еще увлекаетесь?
– Коллекционирую футболки. Штук 100 собралось. Уже всех и не вспомнишь, с кем менялся на футбольном поле. Раньше ведь фамилии не писали на спинах. Пока они лежат дома, но я все передал сыну Тарасу – он хочет оформить специальную спортивную комнату: поставить кубки, развесить футболки. Благо, площадь позволяет.
– Живете за городом?
– Нет, в частном секторе на окраине Киева.
– Мечтали о таком доме, когда снимали угол в квартире у Бессонова?
– Давно это было. Домом, конечно, горжусь. Там есть где спрятаться.
– Но облавы уже никто не устраивает…
– В “Динамо” с этим строго.
– Как за вами следили?
– Домой приезжал начальник команды Коман, смотрел, в каком мы состоянии, пьем-не пьем…
– Попадались?
– Не без этого. Могли выпить, но не злоупотребляли. Нас за это штрафовали. Но в то время, наверное, были более порядочные и восприимчивые люди, чем сейчас. Мы воспитывались в Советском Союзе, поэтому у нас было…
– Чувство стыда?
– И стыд, и переживали за нарушения сильно. Сейчас у футболистов совершенно другой менталитет и восприятие произошедшего. Будучи тренером, я тоже штрафовал за нарушения. Штрафы были дай Бог! Доходили и до 20 тысяч долларов.
– За что, интересно?
– Допустим, протанцевал на дискотеке до двух часов ночи, когда гулять можешь до 12. Понимаю, что хочется посидеть где-то в ресторане, но “ночевать” в ночном клубе, еще и выпивши…. Попадались и молодые, и бразильцы.
– Конфликты возникали?
– Ребята могли вспылить на поле, но потом подходили, извинялись, мол, эмоции. Ясное дело, случается. Всегда надо находить компромисс, это же коллектив, у всех разные характеры. Терпение нужно иметь колоссальное. Бразильцы – так те ж вообще очень взрывные, эмоциональные.
– На каком языке иностранцы ругаются?
– На нашем тоже. И все их понимают (улыбается). Бывает, как скажут что-нибудь во время матча… Видно, научили.
– Как сами снимаете стресс?
– Люблю уединиться – или после игры на базе, или дома – посмотреть хороший фильм. Футбол тоже смотрю: чемпионат Украины, но большое удовольствие получаю от матчей английской премьер-лиги и итальянской Серии А.
– Почему наши команды не дотягивают до уровня, скажем, близкой к нам по финансовым возможностям французской лиги?
– Сложный вопрос. Думаю, там у людей другая психология. Заработал миллион, хочется – два. И они отрабатывают вложенные в них средства. У нас же заработал немного и остановился: “О! Квартира есть, машина есть, деньги пока есть. И хватит”.
– Прошло несколько месяцев, как вы ушли из “Динамо”. Успели отдохнуть от футбола?
– Съездил в отпуск, родственников в Днепропетровске проведал. Сейчас даже как-то непривычно себя чувствуешь. Столько свободы! Раньше ведь постоянный цейтнот: только гостиница и стадион. Но мне такой ритм нравится.
– Зато сейчас на семью больше времени остается.
– Что да, то да. Но очень соскучился по работе. Поступают различные предложения. Переговоры ведет агент, но пока ничего конкретного сказать не могу.
Источник: “Новая”